Кордвейнер Смит - Покупатель планет

Лавиния стояла возле него, всхлипывая.

Он, повернувшись, посмотрел на нее, когда коллективный вздох толпы заставил его оглянуться.

Человек-змея вышел из фургона. (Это всего лишь старый фургон, понял Род, такой, в каких он бывал сотни раз.) Его земная обстановка выглядела словно кульминация богатства и разложения среди пыльных одежд мужчин и полинялых платьев женщин. Одежда Рода тоже выглядела ярко среди рыжевато-коричневых одежд Норстралийцев. Солдат отдал Роду салют.

Род не ответил салютом. Он только внимательно посмотрел на квазичеловека.

Возможно, они изменили свое решение и обрекли его на хихикающую смерть?

Солдат поднял руку. Там был бумажник, который, как казалось, был кожаным, великолепно сделанный, из материала другого мира.

Род заговорил, запинаясь.

— Это не мое.

— Это… не… твое… — сказал человек-змея, — но… это… дар… который… люди… внутри… обещали… тебе… Прими… его… потому что… мне… сухо… тут… снаружи.

Род взял бумажник и засунул его в карман.

Какой может быть ему еще дар, после того, как они подарили ему жизнь, глаза, дневной свет, ветер?

Солдат-змея смотрел на него сверкающими глазами. Он не сказал ничего, но, отдав салют, быстро вернулся назад в фургон. У двери он повернулся и посмотрел на толпу, которую словно оценивал, как бы ее побыстрее уничтожить. Он не сказал ничего угрожающего. Он открыл дверь и исчез в фургоне. Не было признака того, что кто-то из людей есть внутри. Так и должно было быть, думал Род, должен быть какой-то путь, чтобы провести и вывести их незаметно из Сада Смерти. Род прожил по соседству долгое время и никогда даже не подозревал, что в этом фургоне может быть кто-то из его соседей.

Люди же были счастливы. Они спокойно стояли во дворе, ожидая пока Род сделает первое движение.

Род напряженно повернулся и посмотрел вокруг более осмысленно.

Он поднял руки, чтобы приветствовать всех их.

Все бросились к нему. Женщины целовали его, мужчины хлопали его по спине и трясли за руку, маленькие дети стали распевать короткую песенку о Роковой Ферме. Он оказался в центре толпы, которая привела его на собственную кухню.

Многие из людей кричали от радости.

Род понял…

Они любили его.

Непостижимо сознание людей. Смутно, нелогично, они желали ему добра. Даже тетушка, которая предсказывала гроб для него — хныкала без всякого стыда, и уголком передника вытирала глаза и нос.

Он сам по себе уродец, устал от людей, но в этот момент их доброта обрушилась на него ужасной волной. Род позволил им усадить себя на своей собственной кухне. Среди бормотания, плача, смеха, тепла и фальшивого бодрого облегчения, он услышал простую фугу, повторяющуюся снова и снова. Они любили его. Он вернулся из объятий смерти. Он был Родом Мак-Бэном.

Род чувствовал себя опьяневшим, ничего не выпив.

— Я не могу перенести это, — закричал он. — Мне нравится, что вы все так обрушились на меня, но от этих сентиментальностей с ума можно сойти…

— Разве это не приятные речи? — пробормотала старая жена одного фермера, жившего поблизости.

Полицейский, в парадной форме согласился.

Люди постепенно уходили. Поздравления продолжались целых три дня, и все плакали от счастья и не осталось ни одной полной бутыли вина на Роковой Ферме.

Время от времени Род прислушивался своим сверхъестественным даром «слишания». Он заглядывал во все их разумы, в то время как они цитировали, пели, пили и ели, и был счастлив: они искренне радовались. Они любили его. Они хотели, чтобы ему было хорошо. Род думал, насколько такой любви может хватить, и все же наслаждался этим.

Лавиния исчезла в первый же день. На второй и третий день ее не было. Гости дали Роду выпить настоящего Норстралийского пива, которое имело 108 добавок к основному составу. Выпив его, Род забыл Сад Смерти, сладкие влажные запахи, инопланетный выговор Повелителя Красная Дама, претенциозное синее небо потолка.

Он заглядывал в мысли своих гостей снова и снова и читал одну простую мысль:

«Ты — наш мальчик. Ты прошел испытание. Ты остался жив. Удачи, Род, большой удачи тебе, парень. Мы не увидели тебя трясущимся, хихикающим и «счастливым», идущего к дому, где тебе надлежало бы умереть.»

«Я сделал это, — думал Род, — или мне просто повезло?»

В конце недели, празднество пошло на убыль. Собравшиеся тетушки и дядюшки, двоюродные сестры и братья вернулись в свои комнаты. На Роковой Ферме стояла тишина, и Род потратил утро, чтобы убедиться, что овцы не выели всю траву на полях в течение этого долгого праздника. Он обнаружил, что Дайси, молодую 300-тонную овцу, не переворачивали два дня и у нее появились огромные пролежни; еще Род открыл, что питательные трубки Таннера, его 1.000-тонного барана, сжались и у бедного барана опухли ноги. В остальном все было в порядке. Даже когда он увидел красного пони Беаслей, привязанного на его дворе, он не стал беспокоиться.