Мария Фомальгаут - Газетайна

И уже не надо касаться электрических импульсов Криса, Крис уже сам понимает, как сделать, чтобы импульсы мыслей становились реальностью, и тепло очага, и тыквенный пирог, и холодок осени за порогом дома, и свет фонариков, и… и…

Темные силуэты на дорожке к дому, Крис еще не видит лиц, уже знает, высокая худая фигура Адама, толстый увалень Николас, крохотная Яньлинь, у Лейлы ни с того ни с сего длинные золотые волосы, а ведь всегда были накоротко обстрижены едва ли не под ноль, потому что как их мыть в невесомости…

…хочется бежать, затаиться, спрятаться, и нельзя бежать, надо сделать как надо, вынести тарелку с конфетами, потому что трик-о-трит, высыпать в подставленный мешок, и они уйдут, уйдут, не пересекут порог дома, грань царства живых, и царства мертвых…

Непонятно.

Почему страх, почему мелкая дрожь, почему сердится Крис, даже не сердится, тут другое что-то, чувство какое-то, что так быть не должно, неправильно это, неправильно, потому что это только суеверие, ну это просто так говорят, что в эту ночь мертвые приходят, на самом-то деле никуда они не приходят, и вообще…

Непонятно, ничего непонятно, почему Крис хочет, чтобы они не приходили, не появлялись, чтобы их не было – и в то же время хочет, чтобы они были, обязательно были. Почему хочет запереть дверь на сто замков, спрятаться под одеялом от всякого страшного, как в детстве – и в то же время хочет бежать за ними в темноту осенней ночи, в запахи мертвых листьев и холод туманов, догнать, долго объяснять что-то, а что тут можно объяснить… Почему сам Крис настойчиво отбивается от вопросов, чего же он хочет, или так или так, потому что невозможно, чтобы одновременно и так, и так, почему Крис закрывает свое сознание, прячет где-то глубоко-глубоко в памяти кровоточащую рану, откуда вообще эти слова – кровоточащая рана, все у Криса в порядке, ничего не кровоточит, специально сканировали каждый сосуд мозга, все хорошо…

Смотреть перед собой.

Долго.

Пристально.

Представлять себе круглое и приплюснутое – только очень-очень сильно представлять. Прочувствовать каждый изгиб металла, каждую шестеренку, каждую пружинку, мерное постукивание – тик-тик-тик-тик, и даже холодную, чуть подернутую ржавчиной цепочку, хотя цепочка уже лишняя.

Смотреть на медленное движение стрелок, мысленно тянуть их вперед, вперед, надо же, получается, а теперь назад, ну же, ну же, ну… черт, получилось, быстро-то как, стой, стой, стой, помедленнее, вперед, назад, вот так, хорошо…

А теперь нужно решиться… и так хочется не сейчас, не сейчас, так хочется сказать себе, что на сегодня хватит, достаточно уже, и продолжать уже завтра, и завтра тоже с осторожностью, например, во вчерашний день, потренироваться, поучиться, а потом когда-нибудь… через неделю… или через месяц… или через год… или через никогда… и поэтому надо вотпрямздесь и вотпрямщас, назад, назад, в опустошение туманного утра первого ноября, назад, в леденящий душу ужас ночи, назад, в уютный тыквеннофонарный вечер, назад, в цепкие капканы ночных кошмаров, назад, в колкий ужас ночного кафе, где со всех сторон смотрели Лейла и Яньлинь, назад, в фантасмагорические лабиринты города, вместившего в себя едва ли не все города мира, назад, в жуть Карлова моста с ожившими статуями, назад, в пугающее пробуждение, когда мертвая пустыня обернулась безумным нагромождением домов и улиц, назад, в жуткое утро, когда увидел собственную отрубленную руку, еще долго смотрел на свои две руки, еще спрашивал себя, откуда третья, назад, в жуткие дни, когда хочешь не хочешь, а режь эту мертвую руку, жарь на огне, ешь крохотными кусочками, потому что после долго голода по-другому нельзя, назад, в голодные дни, когда смерть вертелась рядом, шла по пятам, когда появились куски угля, и можно было хотя бы развести огонь, назад, в дни нестерпимой жажды на грани безумия, когда неимоверными усилиями воли приходилось сдерживать себя, чтобы не пить соленую воду, назад, в падающую капсулу, которая беспомощно кувыркается по холмам, назад, в удушающий дым, в смерть, назад, в роковой вечер, в эту игру надо играть впятером, Адам в паре с Лейлой, увалень Николас в паре с Яньлинь, Крис один, сам по себе, Лейла говорит, несправедливо это, что Крис один, ну да ничего, в следующий раз мы с Янь втроем вместе с Крисом будем, да, Янь? Она каждый вечер так говорит, а на следующий вечер снова будет Адам с Лейлой и Николас с Яньлинь, и Лейла снова скажет…

…снова что-то переворачивается внутри, а ведь все так просто, так просто, когда они пойдут в четвертый отсек, Адам и Николас, а дальше все просто, короткое замыкание, блокировка отсека, никто ничего и не узнает… на этот раз все будет по-другому, на этот раз…