Франсуа Баранже - Dominium Mundi. Спаситель мира

– Честно говоря, не только холод не давал мне спать, – доверительно сообщил фламандец. – Я все время думал о том, что мы сделали.

При этих словах Танкред снова почувствовал себя виноватым в том, что увлек его за собой.

– Еще не поздно передумать. Если ты сейчас вернешься в лагерь и скажешь, что я увел тебя силой, то проблемы у тебя, конечно, будут, но это не разрушит твою карьеру.

Почувствовав, что аргумент слабоват, Танкред добавил:

– А главное, друг, я ни сном ни духом не стану тебя осуждать. В тот момент я согласился, чтобы ты пошел со мной, потому что пребывал в полной растерянности, но это была плохая идея, и у тебя еще есть…

– Кончай распинаться, Танкред. Никто меня не заставлял идти с тобой, и я никогда не стал бы утверждать обратного. Что бы я стал делать в армии, которая подобным образом обращается с таким человеком, как ты? Меня там ничто не держало.

– Но… а твой брат?

– Мой брат прекрасно обойдется без меня. Со своими дружками-ультра он легко найдет мне замену.

Хоть Танкред и подумал, что друг слишком суров, но не стал спорить. Не место и не время. Он хорошо помнил тяжелую сцену, разыгравшуюся в казарме 78-го всего день назад.

Когда он ворвался в расположение своей части, чтобы забрать кое-какие вещи до того, как там появится военная полиция, его уже ждал Льето. К счастью для Танкреда, полиция не знала его так хорошо, как молодой супервоин. Тот, прекрасно догадываясь о намерениях своего экс-лейтенанта, решительно настаивал на том, чтобы сопровождать его. Времени на споры не было, к тому же в глубине души Танкред обрадовался, что друг будет рядом, а потому уступил. Тут-то и появился запыхавшийся и почти не владеющий собой Энгельберт. Разразился жесточайший спор: старший брат испробовал все, чтобы удержать младшего, и осыпал оскорблениями бывшего командира. Для Танкреда это был нелегкий момент, но время поджимало, и ему пришлось жестко оборвать ссору и уйти в сопровождении Льето под взглядом его отчаявшегося брата.

В конце концов, Льето требовал одного: чтобы к нему перестали относиться как к ребенку и позволили самому принимать решения. Этим утром наступило похмелье; но такова расплата за право самому решать свою судьбу.

Танкред же чувствовал себя на удивление хорошо. У него впервые возникло ощущение, что он свободен, действительно свободен. Конечно, эта эйфория окажется преходящей. Очень скоро реальность безжалостно напомнит о себе, будь то опасностями неизвестного окружения или постоянным страхом, что их поймают, или же вероятной невозможностью вернуться на Землю и увидеть семью. А главное, окончанием отношений с Клориндой. Он знал, что все это стремительно нахлынет на него, затопив целиком, но сейчас он хотел насладиться моментом. Он мог наконец думать и действовать сам, не опасаясь ни собственных мыслей, ни своих убеждений.

Льето, который справился со своим пайком – и с частью пайка Танкреда, – смотрел на него, размышляя, какой поток мыслей бушует сейчас в этой черепной коробке. Несмотря на следы усталости, лицо его экс-лейтенанта никогда еще не выглядело таким умиротворенным.

– И что теперь? – спросил Льето наконец, вырывая друга из раздумий. – Что будем делать?

Танкред глянул на него с улыбкой. В голове у него прояснилось.

– Есть у меня одна мыслишка…

В тот вечер я был мрачен. Впрочем, убирать помойку – не то занятие, которое заставляет прыгать от счастья.

Каждый вечер перед самым наступлением ночи один из нас обязан был вынести накопившиеся за день отходы и выбросить их в провал в двухстах метрах от нашего троглодитского становища. Поначалу мы довольствовались ямой поближе, но вонь, которая неслась оттуда, как только температура днем поднималась, быстро заставила нас подыскать местечко подальше. И теперь все мы были вынуждены по очереди тащить несколько десятков килограммов мусора по каменистой дороге, чтобы бросить его в такую глубокую дыру, что было едва слышно, как он приземляется на дне.

Но каким бы неприятным ни было это занятие, мое дурное настроение оно не объясняло. Причина, конечно, крылась в чем-то другом.

Возможно, все дело в этом дураке Игнасио и его компании записных ворчунов. Игнасио Дестранья был несравненным механиком, способным, несмотря на скудость оборудования, которым мы располагали, поддерживать наши багги в рабочем состоянии, но человека с более негативным мышлением я в жизни не встречал. Я знал, как он сожалеет, что поддался на уговоры и присоединился к нам, и его постоянное критиканство было своеобразным способом нас наказать. В его оправдание следует признать, что ему дали мало времени подумать. Даже очень мало времени – мы предложили ему уйти с нами в последнюю минуту, когда вся операция по побегу уже началась. Механик, которого мы выбрали, загремел в тюрьму за какую-то драку буквально за несколько часов до отбытия, и нам пришлось импровизировать. Кто-то из наших предложил Игнасио, и тот, когда мы до него добрались, долго колебался – что вполне понятно. К сожалению, мы не могли ждать, когда его решение вызреет, и давили на него, пока он не согласился. Не буду преувеличивать и утверждать, будто мы его принудили, но не исключено, что у него сложилось именно такое впечатление, вот он и злится на нас по сей день.