Владимир Колотенко - Дети света

- У Фриша, - говорю я.

- Может быть, - говорит Юлия, - я только не помню...

- Записка никому не была адресована, - говорю я, - он записал что-то важное для себя. Чтобы не забыть. Обыкновенная заметка на память...

- Что из этого следует? - спрашивает Юлия.

- Ничего. Просто вспомнилось. Что же касается аристократов, то они, как и все остальные, не осененные Духом, далеко не совершенны.

- Среди них могут быть и уроды, и убийцы, и поэты...

- Ты звонила своему князю Альберту?..

- Зачем?.. Да! Позвони Ане, она злится...

Терять - вот ведь что страшно!

И нельзя объяснить...

Хоронили в субботу...

- Кого, - спрашивает Лена, - кого хоронили?

Разве в этом дело?.. Что-то там на Лере Лиры у нас не заладилось...

- Ань, привет!..

- Я перезвоню...

И Тинка молчит... Зараза! Ей-то наверняка известно, что случилось на этой самой Лере! Могла бы молвить словечко в моё утешение...

Вдруг вспомнилось:

«Утешать?! Тебя утешать?!! И не подумаю!».

А что тут думать?

Сегодня и боги ведь горшки лепят...

Или уже не лепят?

На Стаса была возложена особая ответственность: его матки не должны дать ни малейшего сбоя! Небольшая поломка, изменение режима беременности - и все могло рухнуть в тартарары.

Я тоже старался изо всех сил, чтобы ни у кого из команды, а это человек семнадцать отборных специалистов, профессионалов самого высокого класса, чтобы ни у кого из них не возникло сомнений относительно своей роли в общем деле. В своих я был уверен, как в самом себе. Они составляли костяк команды, и о них нечего было беспокоиться.

Да, и в своих я был точно уверен: не подведут! К сожалению, мне не удалось разузнать остальных, хотя все они прошли отборочные тесты на профпригодность и добродетельность. Но что творится в душе всегда улыбающегося индуса Джавахарлала или вон того американизированного китайца Чана никому знать не дано. Чужая душа - потемки, к этому добавить нечего. Приходилось рассчитывать на те штудии, что мы проводили с каждым из них и на волю Бога, и на все совместные усилия. Я - не маг, не волшебник, хотя многое могу предсказать и предвидеть. Интуиция для ученого - как инстинкт для животного. Она редко подводит и почти всегда определяет выбор правильного решения. К тому же, я всегда руководствуюсь здравым смыслом. Как может прийти в голову, что твой опыт выбора, так сказать, товарищей по оружию однажды может тебя подвести? Никогда! Эта уверенность окрыляет, и все сомнения разлетаются в пух и прах. Но если бы мне тогда сказали, что Жора вдруг вздумает жениться на Нефертити (он сам, без помощи Ани и Юры, выпестовал, взлелеял и вырастил в своем индивидуальном боксе клон любимой царицы), я бы рассмеялся тому в глаза.

- Что? Правда?! - восклицает Лена.

- Не могу сказать, как бы я себя вел, но, во всяком случае, не стал бы настаивать на том, чтобы он относился к клону, как к собственному ребенку. Само собой разумеется, что клонированная Нефертити, даже если она красавица и царица, не может быть предметом твоих мыслей и искушений. Когда ты занят спасением человечества, никакая блажь не должна сходить тебе с рук, даже если ты - самый выдающийся сноб, даже если ты Жора - человек без правил и комплексов.

- Он что и правда женился на Тити? - спрашивает Лена.

- На какой ещё Тите? На Тине?!

- На Тити, на Тине, - говорит Лена, - разве вас разберёшь.

- Я же говорил - на Нефертити!

Женится на Тине, подумалось мне, у Жоры ещё женилка не выросла!

Или?..

От этой мысли у меня кожа взялась пупырышками: а что, если...

Когда и с Эйнштейном было покончено - яйцеклетка с его геномом была захвачена эпителием очередной искусственной матки, и это был наш очередной успех - нужно было приниматься за Наполеона.

Я уже рассказывал, каких трудов нам стоило получить его биополе, мои походы к его гробу в Доме инвалидов, путешествие на Эльбу и остров Святой Елены. Аня напомнила:

- Ниточка, где твоя ниточка! Ты не потерял нитку из его мундира?!

Я не потерял ту ниточку, и она-то нас и выручила. Кроме того, нам удалось за кругленькую сумму купить на аукционе зуб Наполеона.

- Зуб? Какой зуб?

- Его собственный зуб, какой-то моляр... Я же рассказывал.

- Моляр?

- Да, кажется... Тем не менее, мы ухлопали тогда уйму сил и времени, но все же нам удалось раздобыть и волосяную луковицу с его лысеющей головы и воссоздать биополе. Ну и член! Я же рассказывал! Кстати говоря, клетки члена Наполеона, как и клетки фаллоса Ленина оказались самыми жизнеспособными. Мы гадали - почему?