Владимир Колотенко - Тебе и Огню

Все эти головоногие моллюски и пресмыкающиеся, членистоногие и...

Мокрицы и слизняки... Вся эта плесень...

Клопы!..

На вые жизни... ...

Птьфу!..

- Аааааааааааа...

Какая липкая мерзость...Планарии! Во: планарии... Из жадности у них рот сросся с задницей.

Вооооооооо-ды!.. Воды!.. Хоть руки умыть...

Господи, сколько же их развелось! Неужто и Небо уже ослепло?!!

Какая немыслимая средневековая тоска видеть эти икающие и порыгивающие слепо-немо-глухие сытые рожи, словно завезенные сюда с острова Пасхи! Какая каменная тоска!

Я понимаю: жизнь уйдет в песок, если я отступлюсь.

Я не хочу, не могу больше ждать нового очистительного Всемирного Потопа. Когда там эта земная ось даст еще крен? Когда там врежется в Землю какой-то там астероид или комета Галлея, или Апофис? Кто сказал, что в 1012 году? Нострадамус? Кейси? Мессинг? Или эта Глоба?..

Не-не, 1012 год не для меня.

И он давно кончился!

«Остановите Землю, я сойду!»

Я бы и этот чертов коллайдер разнес вдребезги...

«Не надорвись, милый...».

Да-да, я тебя понимаю, милая Ти, нет ничего более отвратительного, чем месть. Но иногда, понимаешь, даже самое отвратительное играет неизменно очень важную роль - отражает блеск прекрасного! Так разве я не прекрасен в своем порыве очистить лик Земли от заик? От лая гиен и вони корыт...

Смотри, смотри, как сияют мои глаза, когда я своими смертоносными пулями рушу устои этого мира хапуг и ханжей, невежд и ублюдков? Разве благоговейный блеск моих ясных зеленых глаз тебя не радует? Ведь, как и любое другое, мое кровопускание - врачует! Оно - плодоносно!

Понимаешь, мы ведь не должны быть сильнее самого слабого, самого обездоленного, но мы должны быть сильнее всех этих мастодонтов и монстров, всех этих уродов и упырей!.. Должны! Мы же в неоплатном долгу перед вечностью...

Почему наушники сняты? Мир орет точно его режут на части!.. И этот неумолкаемый стук... Я снимаю наушники, и ор мира вонзается в уши: болььььь!..

Тинннннн...

Звонят колокола...

Время от времени я замираю... Fuge, late, tace, quiesce! (Беги, скройся, умолкни, успокойся! - Лат.). Я заставляю себя прислушаться к себе, утихомирив бег собственной плоти. Бежать? Но куда? Куда ни глянь - везде люди... Слушай, спрашиваю я себя, неужели все это доставляет тебе удовольствие? Неужели...

Нет-нет... Какое же это удовольствие? Это бальзам на раны моей нежной души, ага... И никакое, скажу вам, не удовольствие...

Что ж тогда?

Я где-то уже говорил: это - оргазм, думаю я, и запрыгиваю в наушники...

Там - Бах... Вот спасение!

Понимаете, есть Бах, и есть остальные... Поэтому - Бах!..

В патроннике, я знаю, предпоследний патрон. И еще один - про запас, на тот случай если... Никаких «если»!

Ну же!

Я жму на курок что есть силы! Но нет! Ничего! Ни высверка из ствола, ни отдачи в плечо, ни шороха, ни звука...

Неужели осечка?! Значит - промах, крах... Но вдруг - темень, ночь. Я погружен в темноту, как в преисподнюю ада. Что, что случилось?! Ни звука в ответ. Тишина. Жуть. Мне страшно шевельнуться, страшно закрыть глаза. Я сдираю с ушей наушники, но от этого в прицеле не становится светлее: там - ночь, тьма, ад кромешный. Я не могу взять в толк: я мертв, умер?..

Где-то ухает молот, визжат тормоза, и вскоре я слышу, как капает вода в ванной, затем слышу собственное дыхание... И этот неумолкаемый стук!..

Жизнь продолжается. А я сижу в темноте и не предпринимаю никаких попыток что-либо изменить. Наконец щелкает замок входной двери, а за ним выключатель. Света нет.

- Кто-нибудь в доме есть?

Ти! Вернулась! Тишенька... Тебя отпустили!..

- Да, - произношу я, - есть.

- Почему ты сидишь в темноте? Накурил!.. Здесь же...

- Тебя отпустили?!

- И в такой духоте? Здесь же нечем дышать!

- А, - с досадой произношу я, - опять свет отключили...

И снимаю свою натруженную ладонь с мышки компьютера, закрываю теперь без всякого страха глаза, надо же им дать передышку, и спрашиваю:

- Ты вернулась?

- А ты все стреляешь?..

- Без этого наша жизнь была бы неполной...

- Лучше бы ты... Свечу хоть зажги...

Лучше?!! Разве может быть что-нибудь лучше?

Я молчу. Я жду, когда снова дадут свет, ведь у меня еще столько патронов! И еще один, про запас...

- Я сама заплатила, - говорит Тина, - тебя не допросишься.. Окно хоть открой...

И тотчас дают свет! Ну, слава Богу!!!

- Ага, - говорю я, - спасибо.

- Пожалуйста... Ой, что это у тебя с лицом?

- А что?

- На тебе лица нет!

Я жду, когда придет время слёз. Я люблю (садюга!), когда озерца слез вызревают в её дивных глазах. И совсем неважно - это слёзы радости или грусти, восторга или печали. Её слезы - немой крик души! Непомерный ее труд. Своими слезами она дает жизни шанс на спасение.