Владимир Колотенко - Тебе и Огню

Или как вороны?

И вы думаете, мне легко?

Не.

Но вот новая цель...

Эта пуля, я решился-таки, уже вылетела из ствола и спокойно летит к своей цели, и пока она в полете, пока она между нами и на пути к цели, я закрываю глаза, чтобы движением ресниц смахнуть вызревшие на них слезы. Мне нечего опасаться: ведь она не остановится на полпути, ее не сдует и легкий бриз, залетающий сюда с побережья, не притянет дурацкая улыбка бледной предполуденной луны, вытаращившей на меня бельмо своего белого немигающего глаза, моя быстрая пуля попадет точно в цель - как раз промеж голубых бараньих глаз этого кудрявоголового головоногого моллюска. Я вижу его впервые в жизни, но уже ненавижу. А что если пуля попадет ему в лоб? Вдруг дрогнет ствол. Это уже случается в моей карьере: кажется, все как всегда, вдруг - на глаза накатывается неторопливая слеза или дрожит ствол... Но стоит мне движением ресниц смахнуть слезы, стоит пошевелить своими крепкими узловатыми плечами и я снова готов приступить к делу...

Я выжидаю, чтобы мысль моя, поскольку мы с пулей, как уже сказано, одно целое, не увела пулю в сторону, не остановила ее на полпути. Раз уж пуля выпущена на волю, и эта воля для нее тщательно подготовлена, выстрадана и выверена, она должна найти свою цель. Этот долг оправдан всей моей жизнью.

Я весь просто дрожу, а кожа взялась пупырышками...

Во аж как!..

И я рад стараться! Я рад!..

Мы с моей пулей - как два глаза в поисках небесного света и как два уха в тишине храма, да, мы - свет и тень, светотень Леонардо да Винчи (sfumato), из которой вырастают все краски жизни, все ее шорохи и победы, и радости, и разлуки...

Друг без друга мы просто ничто, пустота.

Кто мне сказал, что спасение в смерти? Что если он приврал? Люди ведь постоянно врут. Умирать я не собираюсь.

Теперь можно открыть глаза, взять бутылку и привычно сделать глоток, чтобы освежить не пересохшее горло. С чего бы вдруг ему пересыхать?

Можно даже на время, пока пуля совершает свой роковой полет, отложить в сторону винтовку. Даже встать и пройтись по комнате. Хотя я знаю, уверен, что она уже давно нашла твердь этого узкого крутого могучего лба моллюска-барана, но мне просто лень смотреть, как там обстоят дела. Мне скучно видеть, как вдруг дернется его голова, как расколется череп, разлетятся в стороны его кости (пуля разрывная), как выскочившие из него ошметья ляпнутся вдруг на бежевые обои, пачкая их в грязно-розовый цвет, как выпадут вдруг из орбит бараньи глаза и тут же лопнут как водяные шарики от удивления, как застынет от неожиданности черный зев рта, набитого грязью черных уродливых слов, как...

Вот так!

Скучно все это? Куда приятнее, снова уронив ресницы, впускать в себя маленькие глоточки нежной кисловатой прохлады, зная, что твои надежные друзья никогда тебя не подведут. Ведь преданнее и надежнее чем пуля среди своих друзей я никого не встречал. В этом мире из злых лабиринтов.

Выбраться из кресла, броситься на единственный матрац, в одиночестве ждущий тебя на полу, закрыть глаза...

Думать, думать...

Хорошо, что комната совершенно пуста... Ее может наполнить теперь только Тинка своим присутствием. Где же ты, Ти?..

Фотографии разбросаны по полу, приклеены липучками к стене, на репродукциях Гойи, Эль-Греко, Босха... На «Лице войны» Сальвадора Дали...

Твой милый божественный лик переполнил эфир... Кто может с этим сравниться? Рафаэль? «Джоконда»?..

Ха!..

Я не знаю, чем оправдан мой выбор. Я просто знаю, что он верен. Я еще ни разу не ошибся. Откуда мне знать, что он сделан правильно, я не знаю. Я знаю и - все.

Как Бог!

Для меня гораздо приятнее представлять, что пули мои летят долго-долго, и все это время наслаждаться знанием об их преданности. Это знание вселяет уверенность в том, что мир еще справедлив и добродетелен, и что каждому воздастся по делам его. Ведь Вселенная как никто справедлива, и любая добродетель - это попадание в цель, в самую десятку. Это мой удар по врагу. Я же, как никто добродетелен. Я щедро дарю миру добро и не вижу конца своей щедрости. Моя главная боль - спасти мир от уродов. Это - как кость в горле...

Я беру фотографии, разбросанные вокруг матраца как осенние листья, и в который раз рассматриваю нашу жизнь. У тебя такое выражение лица, словно ты идешь по луне, шляпка немного съехала на бок, зато розы... Господи, какие розы!.. Помню, их несли нам целый день, осыпали с головы до ног...

А здесь мы целуемся: горько!..

Почему «горько-то»?!

Мы красивы и счастливы...