Ричард Морган - Видоизмененный углерод. Такеси Ковач - Видоизмененный углерод. Сломленные ангелы. Пробужденные фурии

– Подожди минутку. – Я поставил свой кофе на кресло. – На кого, на кого я лишь похож?

– Что?

– Ты только что сказала, что я лишь похож…

– Забудь о том, что я сказала. Ты хоть понимаешь, Ковач, что ты наделал?

– Я понимаю лишь то, что…

Внезапно с экрана у меня за спиной хлынул поток звуков, певучие, осязаемые стенания и аппетитное чавканье. Я взглянул на зажатый в руке пульт дистанционного управления, гадая, как мне удалось непроизвольно включить воспроизведение, но тут от низкого женского стона моя кровь заледенела в жилах. Ортега набросилась на меня, пытаясь вырвать пульт.

– Отдай его, выруби этот треклятый кошмар…

Какое-то время я боролся с ней, но наша возня привела лишь к тому, что звук стал ещё громче. Затем, словно вняв голосу здравого рассудка, я разжал руку, и Ортега свалилась на спинку кресла, яростно тыча в кнопки.

– …к такой-то матери.

Наступила тишина, нарушаемая только нашим шумным дыханием. Я стоял, уставившись на один из задраенных иллюминаторов, Ортега сползла на пол между креслом и моей ногой, по-видимому, не отрывая взгляда от экрана. Мне показалось, что на мгновение наше дыхание совпало в фазе.

Обернувшись, я наклонился, пытаясь помочь Ортеге встать, но она уже поднималась с пола. Наши руки встретились, прежде чем кто-либо из нас успел понять, что происходит.

Это было освобождение. Кружащее сопротивление провалились внутрь, словно сорвавшиеся с орбиты спутники, сгорая дотла в атмосфере, подчиняясь взаимному притяжению, болтавшемуся тяжёлыми цепями, которые, разорвавшись, разлили по нервным окончаниям испепеляющее пламя. Мы пытались целовать друг друга и заливались смехом. Ортега сдавленно вскрикнула, когда мои руки скользнули в разрез кимоно, накрывая большие шершавые соски, твёрдые, как обрубки верёвки. Её грудь вошла мне в ладони так, будто была отлита под них. Кимоно соскользнуло с широких, словно у пловчихи, плеч, – сначала плавно, затем судорожными рывками. Одним движением я скинул куртку и рубашку, а Ортега лихорадочно возилась с моим ремнём, расстёгивая ширинку и просовывая в неё сильную руку. Я ощутил мозоли на кончиках длинных пальцев.

Каким-то образом мы выбрались из комнаты с экраном и пробрались в каюту на носу, которую я уже видел. Я последовал за Ортегой, не отрывая взгляда от её покачивающихся мускулистых бёдер, и, наверное, это был не столько я, сколько Райкер, – потому что я почувствовал себя человеком, возвращающимся домой. Там, в комнате с зеркалами, Ортега упала головой вниз на смятые простыни, выгибаясь дугой, и я увидел, как проникаю в неё по самое основание, вызывая слабый стон. Она пылала, пылала изнутри, обволакивая меня вязкой жидкостью горячей ванны, а раскаленные полушария её ягодиц обжигали мои бёдра, будто тавро, при каждом прикосновении. Где-то впереди спина Ортеги поднималась и извивалась змеёй, а её волосы ниспадали с головы в пленительном беспорядке. В зеркалах вокруг я видел, как Райкер протягивает руки, лаская ей грудь, упругий живот, округлые плечи, а она тем временем вздымалась и опускалась, словно океан вокруг яхты. Райкер и Ортега, переплетённые друг с другом; возлюбленные, встретившиеся после долгой разлуки.

Я успел почувствовать, как её охватывает дрожь наслаждения, но взгляд сквозь спутанные волосы, закрывающие лицо, вид её приоткрытого рта лишили меня последних крупиц самообладания. Я расплавился, растекаясь по изгибам её тела, судорожно извергаясь в неё, пока мы, наконец, не рухнули на кровать. Я ощутил, что выскальзываю из чрева Ортеги, как что-то, рожденное им. Кажется, её наслаждение ещё продолжалось.

Мы молчали очень долго. Яхта вспарывала волны, подчиняясь автоматике, а в каюте кружилось ледяное течение зеркал, их опасный холод угрожал отравить, а затем и утопить нашу интимную близость. Пройдет немного времени, и мы уставимся на собственные отражения, вместо того чтобы смотреть друг на друга.

Просунув руку под Ортегу, я нежно перевернул её набок, и мы легли, вжимаясь друг в друга впадинами и выпуклостями, словно две ложки. Я отыскал в зеркале отражение её глаз.

– Куда мы плывем? – тихо спросил я. Пожав плечами, она плотнее прильнула ко мне.

– Запрограммированный цикл, вдоль побережья, затем в открытое море к Гавайям, там разворот, и обратно.

– И никто не знает, что мы здесь?

– Только спутники.

– Очень мило. И кому принадлежит всё это?

Обернувшись, Ортега бросила на меня взгляд через плечо.

– Райкеру.