Лихобор - Проект «ХРОНО». Право выбора

И что вы думаете? К вечеру следующего дня, нашли его труп недалеко от нашего лагеря в саванне. На Африканской жаре, он уже вонять начал, да личинки и иная местная живность его в оборот взяли. От чего помер, хрен его знает. Врач осмотрел и сказал, что никаких признаков насильственной смерти не выявлено, о вскрытии и не думали, война, жара…

Но похоронили честь по чести, даже с салютом, все же боевой товарищ. Конечно, мы и не вспомнили про его просьбы голову отрезать и зубы выбить. Дикость какая, суеверия. А на следующую ночь, душно было, мы с кубинцами в палатке спали, я в медчасти задержался допоздна. Там медсестры кубинки, эх и знойные девчонки! Особенно одна, Росита, в общем, за полночь я вернулся. Только в койку влез, засыпать стал, вдруг стали собаки выть. Страшно выть, я такого воя и не слышал никогда. Ни до, ни после этого. Они у нас с саперами работали. Трудяги. И они, и саперы. Мы всегда с уважением к ним. А тут такой вой, что перебудили всех у меня в палатке. Хосе, капитан-кубинец, запалил лампу, и вдруг кто-то в палатку к нам ломится. Вроде и двери нет, а он никак в проем не попадет. Мы подумали, кто-то напился, да по пьяни палатку перепутал, давай его хуями крыть. А потом все же удалось ему войти. И смотрим, глазам не верим. В желтом, колышущем свете керосиновой лампы вчера похороненный товарищ Жозеф Нгема, собственной персоной. Стоит покачивается, воняет еще пуще, глаза белые и зубы в темноте, потом руки к нам вытянул, заурчал и медленно к нам пошел. Палатка большая на десять человек, высокая. Нас шестеро было. Кто поближе от входа лежал, ломанулись от мертвяка так, что койки перевернули. У меня в глотке вмиг пересохло так, будто песок жевал. И крикнуть хочется, и только сип и какой-то писк. Один Хосе не сплоховал. Кобура у него на спинке кровати висела, он свой Кольт схватил и Жозефу в лоб засветил. Сорок пятый калибр не шутка! Негр так навзничь и свалился, мозги тухлые пораскинул по брезенту.

До утра уже было не до сна. Набежало народу на выстрел. Врач, который перед похоронами труп осматривал, все спорил с нами. Не может этого быть! Это вы придурки, алкоголики, до чего допились, сами его откопали, ничего святого для вас нет. А тело, и правда, на следующий день, от греха подальше сожгли. Как-то само собой, не спрашивая друг друга. Такая история была. Не верите?

Мельгузов, закусив губу замолчал. Было видно, что, рассказав свой случай, он уже в этом раскаивается, предвидя недоверие слушателей. Но Николай Иванович видел, все время, пока пограничник говорил, Дубровин слушал его очень внимательно, даже время от времени кивал головой, будто соглашаясь с чем-то.

– Ну отчего же сразу, не верю, – ответил ему старый чекист, неторопливо отпивая из стакана воду, – как раз твой рассказ, товарищ полковник, доверия достоин вполне. Но вижу пора тебе спать, офицер. Завтра, мне твоя голова нужна свежей. Дальше у нас разговор пойдет о таких вещах, что лучше бы тебе и не знать. Конечно, дело твое, но предупреждаю, обратного пути у тебя не будет и мир, к которому ты привык, изменится для тебя полностью. Выбор за тобой.

Пограничник сидел, чуть покачиваясь, глядя, бессмысленно в угол кабинета. Потом тряхнул головой и ответил:

– Вы правы, товарищ полковник. Не нужно мне этого. Я после той командировки в Анголу полгода по ночам орал и в холодном поту просыпался. Жена даже разводиться хотела, боялась. К матери жить уехала. Хорошо вернулась, передумала. Так что, последую я вашему совету.

– Иди, Борис, ложись спать. У нас казарменное положение, подойди к Лене, она тебе скажет куда пройти, где прилечь, чтобы никто не беспокоил. До завтра проспись, утром ко мне на планерку. – Кожевников поднялся и проводив Мельгузова к секретарше, вернулся к Дубровину.

Старик сидел за столом, задумчиво потирая подбородок, погрузившись в свои мысли.

– А нам с тобой, Коля пока не до сна, – начал он, – дай команду, пусть приведут того майора, что старшим опергруппы, под прикрытием, выезжал на место. Надо с ним потолковать, чую, ухватим кончик ниточки и весь клубок потянем.

Генерал кивнул и позвонив в дежурную часть, дал команду. У него не шел из головы рассказ пограничника, напрочь испортивший аппетит. Ткачука должны были привести не раньше, чем минут через пятнадцать, и в ожидании, Кожевников вернулся к прежней теме.

– Павел Петрович, я уже не берусь спорить о таких материях, но неужели то, что Борис рассказал, могло быть? В наше время, колдуны…

– Хм, Николай, я верю ему на все сто, именно в Африке в наше время это кругом и всюду происходит. Я и не такому был свидетель. Колдуны Африки – особая каста людей. Колдуны, пожалуй, есть в любой стране, но только в Африке их влияние на жизнь обычных, простых людей до сих пор гораздо значительнее, чем где бы то ни было. Вера в магию, Коля, настолько сильна у африканцев, что даже самые продвинутые и образованные из них, ну вот как этот лейтенант из МПЛА, про которого твой пограничник рассказал, могут стать жертвами вековых тайн и традиций.