Виталий Забирко - Статус человека

- Обожди, - отмахнулся Кирш и снова повернулся к Алеше. - Ладно, давай оставим идеологию в покое. Но ты ведь и сам видишь, что их ничего не интересует, кроме игр и забав! Им, повторяю, нужна сильная, как пощечина, встряска!

- Детей тоже ничего не интересует, кроме игр.

- Но это не дети.

- Но это и не люди. У них своя логика, своя мораль, свои жизненные принципы... Ты знаешь их жизненные принципы?

Алеша приподнялся на локте и, повернувшись лицом к Деревне, прислушался.

- Вот и все, - улыбнувшись, сказал он. - Вот и конец твоей концепции о "встряске". Прислушайтесь!

Донован поднял голову. Со стороны моря тянул вечерний ветерок, неся с собой солоноватый запах морской воды и водорослей, и в воздухе как-то ощутимо чувствовалась тишина. Ион понял: в Деревне прекратилась потасовка. Весь народец, наверное, устремился купаться, чтобы смыть с себя пот, пыль и грязь импровизированной битвы.

- Жизненные принципы, - пробурчал Кирш. - Вырождение - вот их жизненный принцип...

Алеша вытянулся на песке.

- Перестань, - устало сказал он. - В конце концов, это не наше дело. Вернемся на Землю, доложим куда следует, получим нахлобучку за то, что сами установили контакт, а затем дяди из KB В Ц разберутся во всем, в том числе и в жизненных принципах на Сказочном Королевстве, гораздо лучше нас с тобой. Да, кстати, о войнах. Давным-давно был принят закон, запрещающий пропаганду войны. И до сих пор по этой статье никто не привлекался. Не старайся меня уверить, что ты хочешь быть первым.

Некоторое время Кирш молчал.

- Ладно, - наконец сказал он и встал. - Пойду соберу хворост для костра.

Он ушел, и вскоре из рощи послышался треск ломаемых сучьев.

Донован хотел лечь на уже остывший песок, как и Алеша, но вдруг насторожился. Из-за темнеющих силуэтов деревьев вынырнула чья-то тень и стала неслышно подкрадываться к ним.

- Айя, - негромко окликнул он.

Она засмеялась, перестала прятаться и уже открыто подошла.

- Ты меня узнал ? - спросила она и принялась выжимать мокрые волосы. А я так старалась... А почему вы не купаетесь ? Вода такая хорошая!

Из темноты появился Кирш и вывалил перед ними охапку хвороста. Айя радостно запрыгала, захлопала в ладоши.

- Костерчик, костерчик! У нас будет костер! - Она велела Киршу нагнуться и поцеловала его. - Какой ты молодец, Кирш! Кирш хмыкнул и стал ломать хворост, готовя его для костра. Айя подскочила к Доновану сзади, обняла за шею мокрыми руками и прошептала в самое ухо:

- Знаешь, я ведь страшно люблю костры... - и исчезла в темноте, оставив на шее влажный след рук. Через минуту, когда Алеша начал раздувать огонь, щуря от дыма глаза, она вернулась, неся старую, видавшую виды, гитару Кирша.

- Кирш, ты нам что-нибудь сыграешь, хорошо ? Она протянула ему гитару. Кирш вытер руки и взял инструмент. Айя сразу же села на песок и, обхватив колени руками, приготовилась слушать.

Кирш усмехнулся и, легонько коснувшись Айиного носа пальцем, проговорил:

- Расскажу я вам сейчас удивительный рассказ. Как у Айи на носу ели черти колбасу!

Айя прыснула.

- Другого места не нашли, - буркнул Донован. Кирш склонился над гитарой и начал ее настраивать. Костер слабо потрескивал, сипел сырыми ветками, стрелял искрами; запах дыма был знакомый и терпкий - будто жгли обыкновение земные сосновые поленья.

- И что же тебе сыграть? - спросил Кирш, тихонько перебирая струны.

- Что-нибудь невеселое, а?- несмело попросила Айя. Смысла песен она зачастую не понимала, зато медленные и певучие мелодии просто обожала.

- Грустное, - поправил Донован, и Айя, соглашаясь, быстро закивала.

Кирш задумался, по-прежнему перебирая струны. Алеша поворошил угли в костре, подбросил веток. Костер чуть присел, задымил, но тут же оправился и взметнул вверх. Айя сидела притихшая, завороженная, и только в ее огромных глазах отражались мерцающие языки пламени.

- Хорошо, пусть будет невеселая, - согласился Кирш и начал:

Еще Иуда продавать Христа

Не думает, а может - забывает,

Они в одних компаниях бывают,

И за столом их рядышком места;

Случается - друг к другу ходят в гости,

И уходя, бывало, из гостей,

Они ладони крепко жмут - и гвозди

Еще не продырявили костей.

Еще не обозначена вина,

Иуде невдомек, что он Иуда,

Да и Христос - он не Христос покуда,

У них пока другие имена.

Кирш замолчал, и звук последней струны эхом покатился по побережью.

У них пока другие имена...*

*Стихи Виктории Гетьман.

Снова стало тихо, только сипел и потрескивал костер.