Рашид Гизатулин - Призрачный город

Прикрывая и раскрывая отяжелевшие ресницы, Владислав Шереметьев засыпал, проваливаясь в некий туман. Там он умудрился поймать падающую звезду и, вскарабкавшись на неё, как ни странно, увидел весь свой класс с лопатами. Смеясь и подзадоривая друг друга, они полетели на этой звезде в недалёкую даль – закапывать ту самую большую яму.

Подземный гул московского метрополитена к концу рабочей смены, слегка покалывая в висках Ярослава Вениаминовича Веденеева, настолько его утомил, что, раздражённо глядя на всё окружающее, он подумал: «Словно в большом муравейнике, все куда-то спешат, обязательно что-то тащат. Кто? Откуда? Куда? Попробуй разберись, угадай, кто хороший, кто плохой, что несёт, куда несёт. Взять огромную палку да ковырнуть весь этот муравейник…» И он, представив себя большим великаном, ковыряющим стальной арматурой метро, отойдя в сторону, сморщившись в лице, прислонился к стене. Небольшое покалывание, резко сменившись, словно железным обручем сдавило лобовую часть головы, затем медленно отпустило.

– Вам плохо? – спросила женщина с некоторой жалостью, остановившись рядом.

– Нет, нет, что вы… – ответил Веденеев, рассматривая темноволосую женщину, держащую в руках пакеты и увесистую сумку. – Сейчас пройдёт, знаете, это, видать, с непривычки. С раннего утра до вечера – моё первое дежурство, поэтому я в некотором напряжении. Просто, видимо, переизбыток цветовой гаммы на нервную систему – здесь всё так пестрит, и этот гул.

– Я с вами согласна, я здесь тоже впервые.

– Да нет же, – перебил Веденеев. – Я здесь не впервые, это моё первое дежурство.

– Да! Да, я с вами согласна, – умилённо глядя на старшего сержанта полиции, словно оправдываясь, женщина продолжала. – Я здесь тоже впервые, и на меня это метро действует так угнетающе, так скованно порою становится, даже страшно, кажется, вот-вот из глубин земли появятся огромные руки, схватят меня корявыми пальцами и утащат в некую пропасть.

– Вы, вообще-то, в каком направлении следуете? – почувствовав себя лучше, спросил Веденеев.

– Мне нужно до Октябрьской. К некоторым подходила, спрашивала, а они вроде как и не слышат. А там, на выходе, позвоню своим родственникам, знаете ли, я не хочу излишне их беспокоить, о моём приезде они ещё даже не осведомлены…

– Пойдёмте, – вновь перебив женщину, сержант пошёл к приближающемуся составу, на ходу объясняя. – Нет ничего проще. В данный момент вы находитесь на кольцевой, сядете в вагон, когда объявят Октябрьскую, сойдёте и, по эскалатору поднявшись наверх, пойдёте к выходу.

Женщина, поблагодарив Веденеева, вошла со своею поклажей в раздвинувшиеся двери вагона, и вскоре состав скрылся вдали сумеречного тоннеля.

Вновь внимательно всматриваясь в лица приезжающих и отъезжающих, Ярослав Вениаминович, словно передразнивая женщину, мысленно вдогонку молча стал добавлять: «Знаете ли, я тут подходила к некоторым из них… Эти некоторые сами тут семьдесят процентов из приезжих, пожимая плечами, плутают в этих лабиринтах, не особо взирая друг на друга, словно ожившие манекены».

Прервав дальнейший ход добавлений, заметил молодого человека, странно покачивающегося из стороны в сторону на краю платформы. У Веденеева возникло ощущение, что вот-вот может произойти что-то нехорошее. Он, не раздумывая, быстро подошёл и, взяв за правое предплечье парня, повернул его лицом к себе, решив представиться. Увидев безразличное выражение глаз с расширенными зрачками, повёл парня в дежурную часть. «Очередной наркоман, тут и до суицида один шаг или несчастного случая, – думал он. – Да когда же в конце-то концов они поймут да перестанут свои мозги одурманивать?..»

Спускаясь на эскалаторе в обратном направлении, Ярослав Вениаминович с некоторым облегченьем стал думать о себе: «А ведь зря иной раз сожалею, что пошёл в полицейские. Вот оно, первое дежурство – и уже спасённый мною человек».

Посмотрев на наручные часы, он с облегчением понял, что до конца дежурства осталось каких-то полчаса. Заканчивая спуск, сержант Веденеев даже представить себе не мог, что это первое дежурство запомнится ему на всю долгую жизнь не только спасением человека.

Возобновившиеся лёгкие покалывания в висках время от времени стали чередоваться температурными изменениями, сержанту становилось то холодно, то жарко. Гул метрополитена то усиливался, то словно сходил на нет, мелкой рябью световых отражений окутав всё пространство в розовый туман. Серебристой вспышкой неподалёку от Веденеева в профиль появилась девушка. Её появление никто не заметил, доказательством тому было, что все шли мимо, абсолютно не обращая на неё внимания, словно она была в некой оболочке, видимой только ему.