Петр Ингвин - Живые тридцать сребреников

– Это не обычная доставка, – сказал папа. – Это люди собрали для Матвея бесплатно, а я бесплатно отвез.

– Собрали те, кого он спас?

Папа ответил не сразу.

– Наших предков на Земле климат не баловал, как и нас. Почему они выжили?

– Костры разводили.

– Потому что все делали сообща. Одиночка и мороз несовместимы, выжить можно только помогая друг другу, заботясь о ближнем. В теплых странах молодежь уходила из дома куда глаза глядят, для счастья людям прошлого хватало меча и коня, остальное можно добыть. В холодном климате нужно усиленно работать несколько месяцев, чтобы в остальное время чем-то питаться и кормить скотину и чтобы что-то бросать в упомянутые тобой костры. Уйди куда глаза глядят – и что с тобой будет ближайшей зимой? За короткое лето в одиночку крепкий дом не поставишь, дров и еды на всю зиму не заготовишь. Допустим, ты сильнее соседа и отберешь у него дом вместе с запасами. Но придет час, и у тебя, такой сволочи, хоть и сильной, как-нибудь ночью дрова сожгут. Или, к примеру, ты заболеешь. Кто будет готовить тебе еду и поддерживать тепло? В холоде эгоисты, какими бы сильными ни были, долго не живут.

Папа шагал быстро, казалось, он ничего не боялся, Сергей же наступал осторожно, с опасливым трепетом – внизу могла оказаться теплая вода, и если лед тонкий…

– Иди там, где высокие наплывы, гейзеры их не пробьют, – сказал папа.

Между двумя «кочками», напоминавшими пену, возникла полынья открытой воды диаметром больше домашней ванны.

Папа снял перчатку и попробовал воду рукой.

– Горячая, часа два простоит. Хочешь искупаться?

– А можно?!

– Я прихватил полотенце. Снимай тулуп, я подержу.

Повторять не требовалось.

Колючий пар ужалил, кожу обварило морозным жаром, голову сжало, как в тисках. Ноги проваливались в хрустевший наст, пока Сергей шел к полынье. Руки разгребли застывавшее крошево, и…

Вокруг плескался жидкий огонь, а в мозгу сидела единственная мысль: «Вот бы однажды приехать сюда с Мирой…»

Раньше, на воскресных контрольных, когда удаленное обучение сменялось живым общением, Сергея словно подменяли: живой человек превращался в робота, связать предложение становилось проблемой. При нахождении рядом легконогой очаровашки с золотыми волосами слова теряли смысл.

Время, как известно, лечит не хуже лечебника. К моменту, когда мальчишки-одноклассники стали оценивать размер ладоней на соответствие созревшим выступам одноклассниц, Сергей прочно занял роль друга самой прекрасной девочки на свете. Переброситься парой фраз? Пожалуйста. Найти тему для разговора? Нет проблем. Вместе помолчать? Еще лучше. Взаимные касания уже не содрогали до глубины души, не превращали в ничто, а всего лишь колотили и поджаривали, как легкий удар молнии.

И все было бы замечательно, если бы не Вик.

Вик. Виктор, Витька, Витек. Бывший приятель и нынешний недруг на уровне инстинкта, он глядел на Миру влажными глазами поэта, узревшего Музу. Как стало известно, именно он нарисовал картину, что висела в комнате у Миры.

Может, она не хотела обижать творческого человека?

Какая разница? Картина висела, и все это видели.

Промежуточные экзамены в середине года оказались делом непростым и предельно выматывающим – один за другим, целые сутки, с перерывом на еду и кратким отдыхом. В утомительной череде заданий, сыпавшихся из разных сфер знания, присутствовала определенная логика: никто не знал, как, когда и в каком состоянии придется применить полученные навыки. Мысль, которую всеми способами доносили учителя: человек должен быть готов ко всему. Разрушенные органы и оторванные конечности можно приживить или вырастить, но человек – не только тело, кое-что восстановить невозможно. Как ни надейся на данные из инфомира, в критической ситуации спасут те знания, что зацепились за собственные извилины.

Экзамен по истории родного края – факультативный, не обязательный для поступления в институты на других планетах – школьники сдавали в полном составе. Ни один не отказался, хотя имел полное право.

Столичные терраформисты два года как протащили закон о замене климата на некомфортных планетах, однако на местах закон буксовал. Жители встали на защиту круглогодичного мороза и жизни в сугробах. Вода в виде льда, осадки в виде снега, роса в виде инея… Искрящийся мир радовал глаз, и сердце переполнялось радостью. Что поделать, она – родина, другой нет. Тяжело жить? Да. Хочется на пляжи под барбузные пальмы? Хочется. И все же, кого ни спроси, окажется, что всех волнуют две главные темы: выживание наверху и прямо противоположная – борьба за родную природу, на которую покушались терраформисты.