Виктор Каика - Тест Тьюринга

– Я рад приветствовать вас в нашем заведении! – произнёс он бодро и весело приятным баритоном, чётко, по-военному, не без самодовольства отчеканив каждое слово.

От неожиданности Александр слегка вздрогнул и, перестав улыбаться, оторвал, наконец, взгляд от своего отражения в висевшем на стене окаймлённом роскошной рамой огромном зеркале. Да, до этого момента Саша улыбался. Улыбался сам себе, потому что по ту сторону нанесённого на стекло серебра на него глядел молодой человек, хорошо одетый в такой же безукоризненно сидящий на нём чёрный костюм, но главное, и это подкупало, с лица был очень похож на велосипедиста, трагически покинувшего городской парк несколько часов назад, словно перенёсшегося из одного мира в другой, лишь по пути переодевшись. Он обернулся на голос и бесцеремонно впился колким любопытствующим взглядом в приближающегося к нему человека.

– Михаил, – широко улыбаясь и коротко кивнув головой, представился вошедший остановившись и очень дружелюбно добавил. – Можно просто Миша, – и тут же, без паузы, совершенно не смущаясь пристального взгляда со стороны молодого человека, с не портящей торжественности момента тенью лёгкого сожаления изволил с гордостью продолжить. – Извините, пока что не могу пожать вам вашу одарённую талантом руку, но, как вы понимаете, не потому что пандемия, – он добродушно рассмеялся и, ведь точно зная, под каким впечатлением находится сейчас приглашённый, тем не менее подлил ещё масла в огонь. – Однако, уверен, скоро, очень скоро в нашем проекте в полной мере будут реализованы и тактильные ощущения в том числе.

Это было смелое, неслыханное заявление. Однако на фоне всего увиденного последняя фраза уже не вызывала сомнений не только в правомерности используемых в ней слов, но и в реализуемости содержащегося в ней смысла. На вошедшей в резонанс волне разбушевавшихся в душе эмоций в сказанное действительно можно было поверить, как верят маленькие дети в интересную, легко воспроизводимую живым детским воображением, погружающую в неведомый мир, хорошо рассказанную сказку.

– Александр, – ответил велосипедист, тоже невольно кивнув головой. Однако раньше при знакомстве жестов он таких не делал и, поймав себя на оном, сразу понял, что попадает под влияние этого на редкость обаятельного человека. «А может быть это и не человек вовсе?» – блеснула отполированной абразивом искажённого профессионализмом восприятия жизни гранью подозрения волнующая мысль. Причём противоречивая, одновременно как с долей восторга, так и с долей ревности, к тому, кто мог создать такого бота. Но нет, конечно, это был не бот. А ведь хотелось. Создать такого самому. Затем, немного подумав, он снова улыбнулся и снова на манер представившемуся ему Михаилу, что говорило о принятии предложенной игры, добавил. – Можно просто Саша.

– Очень приятно, очень приятно, – дважды, как эхо вторя самому себе, произнёс с всё той же не сходящей с лица жизнерадостной улыбкой Михаил. – Наконец-то, могу вас слышать и полноценно лицезреть, – продолжил он. – Несказанно рад, что вы так быстро откликнулись на моё приглашение. Надеюсь, вам здесь понравится. Проходите, прошу, – доброжелательно произнёс радушный хозяин, широким жестом приглашая, а затем и увлекая гостя за собой.

Они покинули фойе, поднявшись вместе по широкой из белого мрамора лестнице, устланной красной ковровой дорожкой, таинственно скрадывающей звуки шагов, ведущих в глубь предъявленного мира, уже сейчас визуально ничуть не отличающегося от реального. «А что ещё там впереди?» – подумал с всё нарастающим, пропитанным интригой любопытством Александр.

Лестница была достаточно высокой, и лишь на последних ступеньках перед ним открылся краешек того, что ожидало впереди. Это был колонный зал, весь из белого мрамора, высокий и очень длинный. Массивные мраморные колонны в нём были выстроены в два ряда. Вертикальными сближающимися по экспоненте линиями своих очертаний они уходили вверх под потолок, покрытый едва различимой в сгущающейся тьме вечерних сумерек росписью. Левый ряд колонн шёл вдоль глухой, затенённой самими же колоннами стены, превращая отчуждённое таким образом пространство зала в некое подобие длинного коридора, вдоль которого на стене и колоннах висели массивные бронзовые подсвечники. Во всех горели свечи, создавая две длинных гирлянды огней и освещая не только коридор, но и висевшие на стене в промежутках между ними живописные картины.