Татьяна Муравьёва - На берегу Вселенной

– Кто вы такие? Что вы со мной делаете?!

– Тише, тише… кажется, сработало! Ура, Роб! Мы смогли! Пришелец Эд пришел в себя!

Все мы любим загадки. Особенно те, что вызывают любопытство или завораживают умы. Некоторые из них вдохновляют, другие заставляют задуматься, погрузиться в себя. Но эта загадка была иной: будто бы древняя энигма, включившая в себя миллиарды сплетенных путей и дорог, ведущих неизвестно куда, километры туманных завес как те, что бывают осенью в сосновом лесу, тонны знаний, применение которых до сих пор не было известно миру. Это была самая сложная загадка на земле. Но только для одного человека. Эда.

Эдвард Эдисон напрочь забыл все, что с ним было, как его звали, откуда он прилетел, как оказался в этом странном костюме с надписью: «Эдвард». Все вокруг казалось ему странным, незнакомым, пугающим, но он совершенно не мог понять почему. Он будто раз за разом пересматривал один и тот же фильм, пытаясь найти в нем первоначало, причину всего происходящего, но как только он приближался к ответу – тот словно ускользал из его рук, улетучивался как гелий или водород, исчезая далеко в атмосфере. И все вокруг казалось бессмысленным. Пока…

В один день, уже оправившись и снова научившись ходить, Эдвард гулял по местному больничному саду. Садом, конечно, это место было назвать сложно: все вокруг то пестрило яркими, казалось бы, совершенно дикими цветами, готовыми вот-вот тебя слопать, как жалкую муху; в других частях, куда уплывала дощатая тропа, словно натянутые между небом и землей канаты, простирались толстые зеленые нити, похожие на те, которые у нас, на Земле, используют для вязания свитеров и шапок. Совершенно удивительное зрелище представляла эта часть сада: это была узенькая тропиночка, тонкой линией пролегавшая через густой, упиравшийся в небо забор из изумрудных и голубовато-желтым переливающихся растений. Впечатление создавалось непередаваемое. Так, будто ты, ведомый лишь одной неизвестностью, но доверившись ей и судьбе, бредешь куда-то вперед, не сознавая, что ждет тебя там, за занавесом видимого бытия. Да и не думаешь ты об этом, когда идешь по тем складным досочкам, переступая по ним как по шпалам, будто бы вернувшись в детство. Ты наслаждаешься настоящим. Думаешь только о чем-то неземном, далеком, о том, что таится внутри тебя, живет в душе твоей бессознательно, прячась в глубинах твоего подсознания, как только рядом появляются люди, похожие на нас внешне, но отпугивающие внутренне.

Гуляя среди водопадов и озер, необычайно красивых и ужасающих цветов, длинных дорожек, окруженных непривычными для глаза растениями, Эд подолгу молчал, даже не напевал знакомую песенку из рекламы «Бингл Бойнз», так надоевшую ему в палате госпиталя – ее крутили по радио каждые 2-3 минуты. Он уходил в себя, погрязал в глубинах своей души, пытаясь разгадать наисложнейшую загадку в своей жизни: вспомнить себя. Это был разбросанный пазл, куски которого не складывались и не подходили. Это была викторина, где не было правильных ответов и все шло «наперекосяк». Слова не собирались в предложения, буквы терялись, выпадали, улетали в далекий космос. Но что это? «Да, я это вижу!», – закричал Эд. «Не может быть! Это что, мой дом? Но где это? Почему все вокруг бегут, как волны откатываются в глубины океана перед цунами? Что происходит?!…». Проходит минута. Лицо Эдварда меняется до неузнаваемости. От счастливого удивления и замешательства оно искажается в гримасу ужаса и страха, вены на лбу его взбухают, глаза становятся красными. Он слышит этот голос. Ее голос. «Эдва-ард….», – вся удаляясь, погибая в отдаленной темноте звучит этот голос, беспомощно зовя его. И ничего он не может сделать: не может подать руки, не способен он подбежать и схватить ее, обнять и больше никогда не отпускать…он лишь улетает в противоположную сторону. Вихрь закрутил их сплетенные невидимыми нитями сердца и безжалостно разорвал, раскинув по разным частям света, заставив забыть его все, потерять ту, о ком он так хотел заботиться ежедневно и еженощно.

Сгорбившись, упав на одно колено и зажав голову своими мощными руками, он очутился на камне у маленького прудика с золотыми рыбками. Так мирно они плывут. Ничего себе не думают, ни о чем не тревожатся. Слезы покатились по щекам его, заскрипели зубы, кулаки разрывали ногтями ладони – так сильно он сжал их. Дыхание то замирало, то, будто самый быстрый метроном, стучало, разрывая грудную клетку. Это была паника. Она накатывала постепенно, но с каждой минутой ударяла его все сильнее. Эдвард уже не чувствовал своих ног, он не ощущал своего местонахождения в пространстве. Ему больше не было ни жарко, ни холодно. Даже палящее солнце не слепило его. Будто маленький ежик, он скрутился, сжался и пугающе дышал. Он вспомнил тот вечер. Он вспомнил Нэнси. Он вспомнил, как ужасно несправедливо, по воле злой шутницы судьбы потерял ее. И Эд снова потерял сознание.