Олесь Бердник - Утренняя заря (сборник)

— Мало мы видели, — прошептала Света. — Мало узнали…

— Мы еще вернемся, — ответил Юра. — Непременно…

— Учитесь, станьте исследователями, — отозвался Рон. — Мы уже давно ждем вас. Ждем, как друзей, как братьев…

— Мы встретимся с тобой, — пообещал Юра, с любовью глядя в ясные глаза инопланетного друга. — Мы будем всегда с благодарностью вспоминать тебя…

…Серебряный корабль приземлился на краю леса. Юра со Светланой спустились на почву родной планеты, жадно вдохнули воздух Земли. Над лесом плыл прозрачный туман, в небе бледным огнем пылала Утренняя Заря — Венера. Воздух был насыщен ароматами цветов, запахом дыма и хвои.

— Здравствуй, Земля, — прошептала Света.

Юра молча пожал ей руку.

Позади них появилась фигура Рона. Он поднял вверх обе руки, приветствуя друзей Земли, сказал:

— Далекие миры ждут вас.

И исчез в проеме люка корабля. Серебряная чечевица поднялась вверх, мелькнула над вершинами деревьев и исчезла в небе.

Юра и Светлана взялись за руки, посмотрели друг другу в глаза, потом подняли взгляды в небо. Луч разгорающейся зари отразился в их глазах. И они пошли вперед.

Николай Сергеевич молчал, смотрел вдаль, которую синий вечер пеленал прозрачными сумерками.

— Вы верите? — шепотом спросила Светочка. — Вы не скажете, что мы обманщики?..

Директор усмехнулся, положил широкую ладонь на черную головку девочки, погладил ее. Вздохнул легко и весело.

— Как же не верить вам, мои голубки? Разве такие глаза, как у вас, обманывают? Вы рождены сказкой, вы были в сказке. Сказка не обманывает…

Юра удивленно смотрел на директора, не совсем понимая его странные слова. Потом спросил робко:

— А вы нас… не переведете в другой интернат?

— Зачем? — удивился Николай Сергеевич. — Обойдемся без этого. Слушайте, что я вам скажу…

Он обнял детей, прижал к себе.

— Закончите интернат, вступайте в Аэроклуб. А там в Космоцентр. Согласны?

Юра даже поперхнулся от неожиданности. Ясно улыбаясь, Светлана поцеловала Николая Сергеевича в щеку.

— А вы… правду… говорите? — тихо спросил Юра.

— Как же я могу обманывать? — удивился он. — Разве вы забыли, что вас ждет неизведанное на Утренней Заре?

Перевод Семена Гоголина.

Иллюстрации В. Глуздова.

Они были закадычными друзьями — Андрюша, Боря и Надя. А сдружили их книги о космосе, о полетах на дальние загадочные планеты, о встречах с разумными существами других миров. Еще в четвертом классе они перечитали всего Жюля Верна, Беляева, Владко, а перейдя в пятый, взялись за Ефремова.

Их властно захватила романтика звездного мира, необъятные для сознания расстояния, потрясающие приключения на страшных планетах, поединки с кошмарными чудовищами, рожденными под лучами мрачных солнц. Друзья, как праздников, ждали каждой новой книги о межзвездных полетах, жадно читали сообщение о новых и новых успехах ученых, которые запускали в небо огромные спутники и ракеты.

Детские сердца ликовали. Уже не писатели придумывают невероятные полеты, а настоящие инженеры и конструкторы запускают к звездам гигантские аппараты. Друзья собирались после уроков и мечтали, как сами станут космонавтами, как будут ходить в причудливых скафандрах среди скал и кратеров Луны.

Каждый перерыв черные волосы Андрюши, пепельная стриженая голова Бори и рыжие косички Надежды склонялись вместе, и тогда соседи-ученики слышали горячий шепот, счастливый смех или горячий спор.

Но вот у них появились тройки. Учителя упрекали друзьям. А пионервожатый Степа — высокий, сильный десятиклассник, который одной рукой мог поднять двухпудовую гирю, — прямо заявил:

— Летаете под небесами, а учиться как следует не хотите. Для полетов на другие планеты требуются глубокие знания. А с тройками вы на корыте из дома будете летать! О!

Ученики долго смеялись после этого и прозвали их "корытонавтамы". И обида подействовала.

А может, не так обида, как знаменитый полет Юрия Гагарина.

В тот день гремела вся школа. На уроках читали газеты с сообщениями о героическом полете. Все кричали "ура", составляли приветственные телеграммы первому космонавту, а закадычные друзья молчаливо сидели за партой. Они были поражены, потрясены, очарованы. Они не могли кричать — слишком чудесным было это осуществление. Детские сердца подсказывали, что лучше осмыслить такое событие в тишине.