Михаил Каюрин - Тень дьявола. Часть 2

– Ладно, не дуйся, как мышь на крупу. Это я так, поворчал немного по-стариковски, – успокоил подчинённого Иван Савельевич.

– Слушаю вас, – повторил Безупречный те же самые два слова, только сейчас они имели уже совсем другую интонацию и иной смысл.

– Извини, капитан, за раннее вторжение, но обстоятельства вынуждают меня прервать твой заслуженный отдых. Завтра в восемь ноль-ноль жду тебя в своём кабинете.

Не дожидаясь ненужных вопросов, Головко быстро положил трубку и расслабленно откинулся на спинку кресла.

Иван Савельевич ценил молодого оперативника за напористость и трудолюбие, находя в нём черты своего характера. Более того, в последние два года он стал относиться к Безупречному с отцовской теплотой, скрывая, конечно, от окружающих зародившееся чувство. Капитан обладал всеми качествами, которые должен иметь хороший чекист, однако в его работе присутствовала одна неприятная деталь. Он был очень жесток и безжалостен ко всем, кто попадал в его поле зрения, как подозреваемый. Таким офицер стал после возвращения из Чечни.

«Что поделаешь – война. Это ведь не туристическая прогулка в незнакомые края, – пытался оправдывать капитана в своих глазах Иван Савельевич. – Любая война – это безжалостная мясорубка, способная перемолоть любого человека и изменить до неузнаваемости. Одни подают рапорт и увольняются без видимых причин, другие становятся безвольными и спиваются, третьи превращаются в жестоких и безнравственных людей. У каждого своя судьба».

На следующий день Безупречный с пунктуальной точностью вошёл в кабинет шефа. За большим столом, свободным от бумаг, свойственным накапливаться только у гражданских начальников, сидел полковник Головко. С неестественной неподвижностью, словно каменный монумент, он восседал в кресле и что-то писал. В движении была одна лишь рука.

– Разрешите, товарищ полковник? – обратился капитан и замер у двери.

– Проходи, присаживайся, – буркнул Головко, не отрывая глаз от стола.

Оперативник прошагал к столу для совещаний и устроился на привычное место по правую сторону от хозяина кабинета.

С минуту полковник продолжал писать, затем вставил ручку в отверстие письменного прибора из зелёного камня и поднял голову.

– Должен омрачить тебя, капитан, но безделье отменяется. – Мощное тело Головко, стянутое пиджаком серого цвета, словно бандажом, крутнулось вместе с креслом и с удивительной лёгкостью перекочевало на мягкий стул, напротив притихшего капитана.

– Труба зовёт, и мы должны встать под знамёна, – дополнил он и, взглянув в лицо помощника, замолчал. Его пальцы рук забарабанили по столу, выбивая несуразную дробь.

Капитан Безупречный находился в подчинении Головко не один год и хорошо изучил своего начальника. Если шеф пишет и не поднимает взгляда на вошедшего – ожидается головоломка, пахать придётся круглосуточно. Когда же его острый взгляд упрётся в подчинённого ещё в дверях, да к тому же полковник соизволит встать и выйти из-за стола для приветствия – можно рассчитывать на похвалу, или, выслушав лёгкое нравоучение, отхватить приятное поручение. Судя по поведению начальника, предстояла долгая напряжённая работа.

– В адрес нашего управления поступила необычная информация, – заговорил, наконец, Иван Савельевич, продолжая сверлить взглядом Безупречного, будто сомневался в его благонадёжности. – До того неправдоподобная, что я до сих пор сомневаюсь в её достоверности. Из анонимного источника стало известно, что на территории нашей области существует глубоко законспирированная группа учёных. Одержимые безумной идеей усовершенствования человека, они приступили к опытам над людьми.

– Может быть, это очередная секта? – осторожно заметил Безупречный. – Они возникают сейчас повсеместно. Да и названия этих общин стали мудрёнее, чем раньше. Маскируются, а признаки остаются прежними: сумасшедший учитель и религиозные фанатики, готовые на всё ради спасения души.

– Нет, капитан, это не секта. Тут всё гораздо серьёзнее.

– Источник информации, надо полагать, анонимное письмо?

– Да. Причём, автором его является, по всей вероятности, житель нашей области. Только вот конвертик он сбросил почему-то в Москве, и попало его письмецо сразу на Лубянку.

– Оно у вас? Могу я с ним ознакомиться?

– Все сведения предоставлены мне в устной форме, письмо осталось в Москве.

– Странно как-то, – удивился оперативник. – Вас не насторожило такое обстоятельство?