Сергей Телевный - SEN. Книга

Теперь требовался только внешний толчок для начала официального оформления новой религии. Им стало крупнейшее антиримское восстание – четырёхлетняя иудейская война, закончившаяся тяжёлым поражением и разрушением иерусалимского Храма. Тогда и произошло резкое усиление мессианских чаяний, нашедшее свое выражение в вере в Иисуса Христа. Началось её письменное закрепление…

По-видимому, в основе евангелий лежат действительно имевшие место события, поэтому кажутся достоверными слова Иосифа Флавия (I век) по неискажённому арабскому источнику: "В это время был мудрый человек, которого звали Иисус. Весь его образ жизни был безупречен, и он был известен своей добродетельностью, и многие люди среди евреев и других народов стали его учениками. Пилат осудил его на распятие и на смерть. Но те, кто стали его учениками, не отказались от его учения. Они рассказывали, что он явился им через три дня после распятия и что он был тогда живым; таким образом, он был, может быть, мессия, о чудесных деяниях которого возвестили пророки"…

Открывшаяся Иисусу истина, его этический идеал – "…потому что Бог есть любовь" – продолжает светить, оставаясь стержнем всей духовной жизни человечества. Как писал А.И.Герцен, "…евангелие торжественно огласило права человека, и люди впервые услышали, что они такое"… 91

Глава четвёртая. Рэйчел

Если б знал, что так получится,

Я б не дал тебе уйти.

Где же ты моя попутчица

Разошлись у нас пути.

Геннадий Старков. Попутчица

Во время учёбы в универе я иногда бывал у отца в институте. Там я познакомился с Раечкой – младшим научным сотрудником его отдела. Вообще-то она была не Рая, а Рахиль (Рахиль Исааковна Штеренберг – какая-то дальняя родственница художника Давида Штеренберга 92), она была старше меня на два года, и у неё была совершенно овечья мордочка 93и печальные глаза; невысокая, очень стройная (надо честно признать), ко всему прочему она носила узкие модные очки. Все называли её Раечкой, я – тоже, и однажды пригласил в кафешку (просто из вежливости). Мы посидели, выпили по бокалу полусухого рислинга, мило поболтали о какой-то чепухе, я проводил её до метро, на прощание чмокнул в щёчку и всё… По-моему, она с ходу втюрилась в меня; когда через неделю я появился в Институте истории, она, едва увидев меня, зарделась и потом исподтишка бросала в мою сторону такие горящие взгляды, что, казалось весь отдел мог догадаться о волнующих её чувствах. Когда я собрался уходить, она напросилась сопроводить меня до метро, ей тоже надо было ехать. Я милостиво разрешил, она, ухватив меня под локоть, всю дорогу щебетала что-то совершенно ерундовое; сообщила, что я (если хочу) могу называть её Рэйчел – в её понятии это звучит менее банально, чем Раечка. Мы добрались до метро, и я (опять же из вежливости) спросил, куда она едет. Выяснилось, что нам по пути, делать мне было нечего, и мы доехали до "Парка культуры". Она жила с мамой (отца не было, он ушёл из семьи, когда Раечка была ещё маленькой) в Кропоткинском переулке, в старом одноподъездном доме на третьем этаже.

– Сергей, – сказала она медовым голоском, – если у Вас есть время, может, зайдёте, – она указала на входную дверь. Я проявил мягкотелость, согласившись. Мамы дома не было, она ушла к подруге. После "чашечки кофе" я попытался откланяться, но не тут-то было; выяснилось, что Раечке просто позарез необходимо показать мне одну очень интересную книгу, которую она недавно купила. После недолгого поиска на книжной полке это оказалась монография Каневой "Шумерский язык". Пролистав книгу, она нашла нужное место и процитировала:

– "Сортовое множественное число выражается посредством словоформы hi-a (há), представляющей собой глагол hi или he – "смешивать" с суффиксом -a… В таком контексте означает "смешанный, разный, разного сорта": udu-hi-a sipad-bi i-íb-ku-ku "овец разных пород (и) их пастуха он (велит) ввести" 94…

Она как-то вымученно улыбнулась и выдавила из себя:

– Это замечательно, правда?

Потом вдруг без паузы выпалила:

– Моё имя – настоящее – значит "овечка", хотите… хочешь быть моим пастухом?

Я опешил, это было настолько неожиданно, что я даже не смог рассмеяться… Пока я в состоянии, близком к ступору, осмысливал услышанное, она, быстро освободившись от туфель и очков, вплотную приблизилась ко мне (её тёплая мягкая грудь упёрлась в меня где-то в области живота), и, привстав на цыпочки, обвила руками мою шею и прильнула губами к моим… Чёрт! Что происходит? Deine Mutter! Teufel nimm es! (Твою мать! Дьявол побери!) Пока я пытался осознать происходящее, Раечка, отстранившись от меня, быстро стянула через голову платье и, оставшись в телесного цвета лифчике и трусиках, вдруг мягко подтолкнула и опрокинула меня на рядом стоящую кровать. Голова моя мгновенно наполнилась звоном, перед глазами вспухли разноцветные пузыри, на сколько-то секунд (десять, двадцать?) я вырубился; дальнейшее произошло без участия сознания, но потом смутно виделось (вспоминалось?) как бы со стороны, как мы, совершенно голые (как раздевались – не помню), переплетясь всеми конечностями судорожно, как перед смертью, любили друг друга…