Андрей Силенгинский - 13/13

– Вводи в дело, Саныч, – бросаю небрежно.

Теперь, когда становится очевидным, что отвертеться от работы не удастся, я бурею мгновенно. Потому что имею право и потому что пошло все к черту. Я теперь не капитан Погорелов, я оператор матричного наложения в процессе подготовки. Попробуй тронь, у меня нервная организация знаешь какая? Тонкая. Шаг влево, шаг вправо – разбалансировка, кривой настрой, и все, работа насмарку. На девяносто процентов это туфта, но оставшихся десяти хватает, чтобы нашу наглость терпели. Катя Михайловна по большому секрету рассказала, что Нинка вообще любит шефа за чаем гонять. Хотя, может, и врет, сложно такое представить про нашу скромницу, краснеющую от самого невинного комплимента.

Шеф с готовностью кивает и запускает вирт-карту города. Слава Богу, здесь прогресс дозволен, не пальцем по бумажке елозим и не фотки застывшие разглядываем. Чип привычно свербит в затылке, откликаясь на сигнал. Секунда, и мы с шефом вдвоем на пустынной залитой солнцем улице.

– Сделай ночь, Саныч, – это я просто капризничаю. Но имею право, магазин-то ночью брали, хочу, значит, проникнуться атмосферой.

Полковник – здесь он килограмм на пять стройнее, чем в действительности, – молча соглашается и чуть заметно морщит лоб. И – ночь. Даже у Бога, наверное, не получалось так ловко отделить тьму от света. Вечно меня в плохом настроении на богохульство тянет. А хорошему настроению взяться неоткуда.

Стою, никуда не спешу, осматриваюсь в свете фонарей. И шеф не торопит, знает мою манеру работать. Она ему может нравиться, а может не нравиться, только палки считать наш полковник хорошо умеет. Я почти уверен, что главное мое преимущество над коллегами – тщательная подготовка. Тот же Семен пальцем у виска крутит, когда я рассказываю, что и час, и полтора могу с делом знакомиться. Ты, говорит, не следак и не опер, что ты там вынюхиваешь? Отпечатки ищешь? И ржет. Пускай ржет, я не обижаюсь. Хорошо смеется тот, кто больше премии получает.

Стоим мы прямо напротив магазина «Алмаз». Никакой фантазии у владельца, мог бы назвать к примеру… к примеру… А, черт, у меня тоже с фантазией беда. Значит, снимаю претензию, пусть будет «Алмаз». Вывеска, кстати, шикарная, голографическая, словно из бриллиантов в оправе сложенная. И витрины богато выглядят. Тут я хмыкаю, еще бы, если цацек на полста лямов унесли и что-то еще на развод осталось.

Чехова – вообще «магазинная» улица, по соседству витрины сплошь, от гастронома до – забавная хохма – магазина бижутерии. Но «Алмаз» выделяется, это да. Разве что «Силуэт» может слегка посоперничать, девки условно-одетые глаз радует. Хорошие манекены сейчас делать начали, достоверные. И чего раньше эти пугала пластмассовые ставили? Не могу поверить, будто ничего другого не умели.

– Камеры высветить? – осторожно спрашивает шеф. Всем своим видом показывая, что это ни в коем случае не просьба поспешить, нет-нет.

Выгнать его из вирта, что ли? Вопросы возникнут, все равно смогу задать, а глаза хоть мозолить не будет. Нет, пусть торчит рядом. Это моя маленькая локальная мстя.

– Конечно, – пожимаю плечами.

Вся улица разукрашивается маркерами зеленых огоньков. Да уж, мышь не проскочит. А вот бывший дяденька-полицейский взял и проскочил… Как же его по горячему не взяли, интересно. То есть, на самом деле интересно, и ответ я скоро узнаю, потому что на дурачка-то дяденька никак не похож. До такой степени не похож, что не нравится мне это дело.

Словно услышав мои мысли, шеф сказал:

– Смотри, – после чего добрых два квартала, включая «Алмаз», погрузились во тьму, а огоньки камер на них окрасились красным. – За четыре минуты до кражи произошла авария на подстанции, электроэнергия отключилась. Все ТСО 1 1 ТСО – технические средства охраны. В данном случае – камеры наблюдения, охранная сигнализация, чип-детекторы. зависли, разумеется. Автономное энергоснабжение заработало через двенадцать минут, это нормальный показатель, более или менее точно просчитываемый. В этот промежуток «Алмаз» и вскрыли. Грубо вскрыли, механически.

Полковник снова включает освещение, только камеры оставляет помеченными красным. Указывает на дверь в «Алмазе». Действительно, грубо, хотя и не без изящества. Вырезали замок автогеном или чем-то подобным. Здравствуй, двадцатый век!

– Что за авария? – интересуюсь.

Не мое это дело совершенно, и больше никто из «болванов» таким вопросом бы, наверное, не задался. И я не уверен, что ответ мне что-то даст. Но так я работаю.