Генри Олди - Журнал «Фантастика и Детективы» №4 (16) 2014

И Алёхин отложил эту затею в долгий ящик. Там много чего было, в этом ящике. Только одно дело он уже больше откладывать не мог…

Кабинет Абрамцева находился в конце длинного сумрачного коридора у единственного окна. Над дверью горела табличка «Занято». Узкая лавка стояла возле двери. Но садиться не хотелось, на работе Алёхин весь день корпел за компом. Проект очередного торгового центра. Оригинальность в решении не приветствовалась, даже осуждалась, равнение на соседний супермаркет – там дела шли хорошо. Поэтому всё просто – коробка, похожая на муравейник. Алёхин их ненавидел, тянул до последнего, а потом, в последнюю неделю перед сдачей, принимался лихорадочно составлять знакомые блоки-решения один на другой…

Олег стоял, задумавшись, у окна, когда дверь за спиной открылась.

– Олег! Ты чего не заходишь?! Приветы!

– Привет. Так сказано же – занято, – улыбнулся растерянно Алёхин.

– Да не работает она, давно уже, заходи.

Абрамцев распахнул перед ним дверь. Олег вошёл, сел на стул возле стола, заваленного газетами и журналами.

– Прессой интересуешься? – усмехнулся он.

– Приходится быть в курсе событий, – сложив по-школьному перед собой руки ладонями вниз, ответил быстро Абрамцев и уже по-деловому добавил: – Что тебя привело ко мне?

Алёхин смотрел на него исподлобья.

– Ты как-то предлагал заняться изучением меня, – сказал, наконец, он.

– Да… – быстро выпалил Абрамцев и замолчал, выжидая, что последует дальше.

– Хотелось бы знать, во сколько это мне обойдётся. И ещё – деньги мне нужны сразу.

– Первым делом, Олежек, я должен увидеть главное – крылья, – вкрадчиво проговорил Абрамцев и наклонился вперёд. – Итак?

– Идём. Высотки поблизости есть?

– Зачем же идти? Мы поедем, поедем туда, где летается тебе лучше всего, – осторожно предложил Абрамцев, – домой к тебе. Я хочу взглянуть на ту знаменитую крышу, где водится человек-птица.

Мерседес-кабриолет, шикарный красавец, стоявший одиноко у входа в серое здание заводской лаборатории, оказался собственностью Абрамцева. Двери открылись, мягко щёлкнув замками.

– Твой? Широко шагаешь, Николя, – удивился Алёхин, усаживаясь на кожаное сидение. – Ты всегда был для меня загадкой. Неужели твои шаманы тебе приносят такие доходы? Впрочем, считай это риторическим вопросом.

– Отчего же, немного могу прояснить, – деланно рассмеялся Николай, показывая в широкой улыбке все тридцать два зуба. – Приходит ко мне человек и заявляет, что предсказывает будущее, снимает порчу, лечит. И я ему верю, даю площадь, иди, дорогой, работай. А благодарный человек платит мне небольшой процент. Всё по-честному…

Алёхин поморщился, но больше ничего не спрашивал. Молча указывал, как проехать к его дому, мечтая лишь об одном – поскорее покончить со всем этим. Оставив кабриолет возле дома, они поднялись на лифте.

– Только переоденусь, в галстуке летать не с руки, – усмехнулся Олег в лифте, – подождёшь?

– Умгум, – деловито кивнул Абрамцев.

Глаза его исподтишка, холодновато прощупывали Алёхина, когда тот отводил взгляд.

В квартире Олег прошёл быстро в спальню. Было слышно, как ударили капли по карнизу – пошёл дождь, Эн разговаривала по телефону в кухне, и шкворчало что-то переворачиваемое ею в сковороде. Олег почувствовал, что голоден, и вспомнил, что не обедал сегодня. Но вздохнул и стал переодеваться.

– Да нет… не знаю… – отвечала кому-то по телефону Эн, – он мне ничего не рассказывает. Нет. Да не вижу я их, эти крылья. Сегодня опять обещал найти. Я ему сказала, что матери помощь требуется. Он страшно добрый. Придурок…

Алёхин медленно стянул галстук.

– …всегда молчит. Может, наконец, всё это закончится. Не кричи на меня! Я и днём дольше здесь не останусь. И вообще… мне жалко его. Почему-почему. Дураков всегда жаль, потому что помочь им ничем не можешь. Сама дура…

Аккуратно повесив галстук на стул, Олег долго расправлял костюм на плечиках. Потом снял брюки. Надел джинсы, в которых всегда летал…

Послышались шаги. Эн заглянула в комнату. Её глаза с любопытством уставились на него.

– Ты дома? Как ты тихо прошёл… ужин готов, – проговорила она, ожидая ответа, еле заметное смущение – слышал всё-таки или не слышал – застыло на её лице.

В прихожей кашлянул Абрамцев.

– Ты не один? – удивилась Эн.

Алёхин подошёл к ней и растерянно улыбнулся. Удивление, злость, гнев отступали понемногу. Теперь ему было неловко перед ней, что подслушал. И он деланно рассмеялся.