Грег Иган - Лестница Шильда

Чикайя спросил:

― Как ты узнала код?

Для них обоих это было первое Замедление, и она не могла прознать о коде раньше, сохранить эту информацию на всякий случай.

Мариама небрежно ответила:

― Невеликий это секрет. Он не запрятан особенно глубоко, не укрыт дополнительным слоем шифрования. Ты вообще когда-нибудь ковырялся в своей экзоличности, в ее программах?

Чикайя передернул плечами. Он даже и не думал возиться на уровне экзоличности и Посредника. Следующей целью таких экспериментов неизбежно становятся собственные квасп и разум.

― Я разбираю вещи на составляющие, только если уверен, что останусь жив, не собрав их потом в нужном порядке.

― Я же не дура. Я копировалась.

Они достигли парка. Четверка огромных шестиногих существ застыла в уголке. Декоративные роботы состояли из шести спирально закрученных ног, сгруппированных тремя парами и соединявшихся в центре. Присутствуй у них даже примитивное самосознание, они бы свихнулись от сенсорной недостимуляции. Но на самом деле это были просто модули распознавания образов на пружинных механизмах.

Мариама подбежала к ним и хлопнула в ладоши. Ближайший робот медленно переменил позу, сместил центр тяжести и закачался на своем треножнике, поочередно касаясь ногами земли. Она пустилась в пляс. Робота это вконец дезориентировало, и машина опасно накренилась. Чикайя смотрел и посмеивался, но вдруг до него дошло, что кто-нибудь может заметить эти движения и понять, что Замедление нарушено. Он сомневался, что шестиногие оборудованы камерами, но машины были тут везде; следили за чистотой, патрулировали улицы, охраняли город от маловероятных опасностей. Да, никто не заметил, как они проснулись, но разве такая же удача обязана сопутствовать им до самого конца?

Мариама проскользнула между роботами.

― Ты мне не поможешь?

― В чем?

Она справилась сама; все четверо задвигались одновременно. Чикайя не играл в такие игры с детства, но и тогда ему не удавалось заинтересовать собой больше одного робота за раз.

― Я хочу, чтобы они столкнулись.

― Они не могут. Они так устроены.

― Я хочу сделать так, чтобы у них заплелись ноги. Я не думаю, что они сообразят, как это может произойти.

― А ты садистка, — возмутился он. — Зачем тебе это?

Мариама шутливо выпучила глаза.

― Им это не повредит. Им ничто не может повредить, так?

― Я не за них беспокоюсь. Мне неприятно, что тебя это забавляет.

Она шла, не спуская с него взгляда, и с шага не сбивалась.

― Я хочу поэкспериментировать. Я не злючка. А вот ты чего весь такой из себя правильный и послушный?

Чикайя ощутил прилив гнева, но постарался ответить вежливо:

― Ладно, я тебе помогу. Скажи, что делать.

В ее глазах проскользнуло разочарование, но она усмехнулась и принялась объяснять ему все по пунктам.

Как ни примитивны казались шестиногие, но их модель взаимодействия с окружением явно превосходила ожидания Мариамы. Убив пятнадцать минут на попытки завязать их ноги узлом, она признала свое поражение. Чикайя, совсем выбившись из сил, повалился на траву, а она следом.

Он глядел в небеса. Те выцвели, побледнели. Когда началось Замедление, стояло лето. Он и забыл, как скоротечны зимние деньки.

Мариама спросила:

― Кто-нибудь из твоих знакомых вообще слышал про Эрдаля?

― Нет.

Она фыркнула, но снизошла до объяснений.

― Он, скорее всего, живет на другой стороне планеты.

― И что? Тебе бы хотелось, чтоб одна сторона Замедлилась, а другая — нет?

Все на Тураеве хоть как-то, а контачили. Пока Эрдаль странствовал, остальной мир дожидался его. Или так, или никак: в противном случае общество разлетелось бы на тысячу осколков.

Мариама обернулась, посмотрела на него.

― Но ты отдаешь себе отчет, зачем они так поступают, не так ли?

Вопрос был риторический. Люди всегда находят скрытые мотивировки. Чикайя всегда с пониманием выслушивал речи таких разоблачителей.

Он дернулся, подделываясь под нетерпеливого ребенка, и воскликнул с притворным волнением:

― Нет! Расскажи мне!

Мариама ядовито посмотрела на него, но не позволила себя сбить с колеи.

― Вина. Мы затянули себя в корсет из космических струн. [47]И ты думаешь, что бедняжка Эрдаль осмелится не вернуться домой, зная, что девять миллионов человек затаили дыхание?

Чикайя понимал, что лучше не пытаться оспорить это утверждение напрямую. Он ответил:

― А что плохого в Медленности? Она никому не вредит.