Грег Иган - Лестница Шильда

Чикайя побежал, ничего кругом не видя, только выкликая ее имя.

― Мариама!

Она обернулась на звук его голоса. Он видел, что ее тоже обуял шок, что она не понимает, как правильно реагировать. Он остановился, не желая ввергать ее в дальнейшее смятение. Прошло двенадцать сотен лет с той поры, когда они последний раз увиделись, и он понятия не имел, что с ней сейчас станет.

Мариама протянула руки ему навстречу, и он снова рванулся вперед, чтобы крепко сжать их своими. Они обнялись и счастливо рассмеялись, закружили друг друга в пляске, поскальзываясь на отполированном полу, теснимые назад собственной центробежной силой, которая их дополнительно ускоряла, и так до тех пор, пока у Чикайи не устали руки, не загорелись без воздуха легкие и не помутился взгляд. Но он не хотел останавливаться первым, как не желал, чтобы его первым выпустили из объятий.

По руке Чикайи пронеслось нечто трудноощутимое, будто к самим косточкам ладони поднесли камертон и стали его настраивать. Он повернулся и тупо уставился… на пустое место. Понемногу там возникла и затвердела, обретя очертания, темная рябь.

― Эй! Быстро, скорми экзоличности этот код.

Посредники пропустили данные через себя, и тут же Чикайя подумал, что разумнее было бы ответить отказом. Ему показалось, что его помимо воли втягивают в какую-то дурно пахнущую затею. Рефлекс, подобный тому, что заставляет уклониться oт летящего прямо на тебя предмета. Похоже, что его инстинктивный ответ не слишком верен.

― Я не могу.

Мариама была непреклонна:

― Никто не узнает. Они как статуи. Тебя не заметят.

У Чикайи упало сердце. Он быстро глянул на дверь, поймав себя на том, что, навострив уши, ловит каждый звук, приходящий снаружи — не шаги ли это? Но он ничего не расслышал. Разве можно вот так пройти через весь дом, пробраться мимо разгоряченных ссорой родителей и остаться незамеченной?

― Наши экзоличности сканируют окружающее пространство на предмет опасности, — воспротивился он. — Если что-то происходит в обычном темпе восприятия…

― А твоя экзоличность меня обнаружила?

― Не знаю. Но должна была.

― И что, она послала тебе сигнал? Вырвала тебя из Замедленного состояния?

― Нет. — Он понял, что, в сущности, все еще ребенок. Кто разберется во всех тонкостях охранного программирования?

― Мы ни при чем, — объяснила Мариама. — Но я это не затем придумала, чтобы обчистить их карманы. Если мы ни для кого не представляем опасности, то тревожные системы не активируются.

Чикайя стоял и смотрел на нее. Его мучили противоречивые чувства. Не то чтобы он боялся родителей, но у него развилась привычка во всем оглядываться на их мнение. Малейшая тень недовольства на отцовом челе погружала его в пучину терзаний. Родители? Они хорошие люди. Правда. Это не детский нарциссизм, их мнение и впрямь заслуживает того, чтобы к нему прислушиваться. Если вести себя так, чтобы они всегда были им довольны, то и другие, скорей всего, станут его уважать. Мариама?

Ах, Мариама совсем другая. Она живет по своим собственным законам.

Она легонько склонила голову.

― Чикайя, ну пожалуйста… Это так прикольно, но… мне без тебя одиноко.

― Как долго ты Ускоряешься?

― Неделю, — ответила она, не глядя на него.

Чикайя потянулся к ней, желая поймать ее за руку Она увернулась и пропала из виду. Он на миг застыл в нерешительности, потом направился к двери.

Он стоял, прислонившись к ручке спиной, и обшаривал глазами комнату.

Он знал, что искать ее в таком темпе бесполезно; если она хочет остаться невидимкой, так и произойдет. Тени блуждали по стенам и половицам с гипнотическим постоянством. Мягко светились потолочные панели: они включались на полную по ночам, а в сумерках и на заре помогали смягчить световые переходы. Он выглянул из окна. Суточный цикл оставался неизменен.

Повсюду.

Прошла еще неделя. Он простоял ее на прежнем месте. Она не могла укрываться в комнате. Даже если она способна Ускориться так надолго без пищи и воды, то неминуемо полезет на стены от скуки.

Она возникла перед ним, точно переменчивое отражение в неспокойной воде. Мгновение турбулентности, и образ успокоился.

― Как ты сюда попала? — требовательно спросил он.

Она ткнула пальцем в окно.

― Тем же путем, каким уходила.

― Ты надела мою одежду!

Усмешка.

― Она мне впору. И я научила ее новым трюкам.

Она провела ладонью по рукаву и стерла старую личину, заменив ее золотыми солнечными вспышками на черном фоне.