О З - Отморозки 2 Земляной Орлов (СИ)

Когда Львов показал своему другу-командиру это письмо, тот внимательно прочитал, пошевелил губами, проговаривая про себя особенно понравившиеся пассажи, гоготнул и произнес:

- Ленин против Ленина? Лихо, Глеб, ей-ей - лихо! Это же надо было додуматься: аргументировать к Владимиру Ильичу его же работами, только еще не написанными... - Он хлопнул Глеба по плечу, - Бой с тенью, а?! Так - он тут же посерьезнел. - А что у нас с побегами? Кого тащим?

Глеб хмыкнул:

- Борь, ты ведь в курсе: я - сталинист. Так что, в первую очередь в Туруханский край съездить надо. Иосифа Виссарионовича привезти оттуда...

Анненков помолчал, затем негромко пропел: 'И вот сижу я в Туруханском крае, где при царе сидели в ссылке вы...' . Снова хлопнул Львова по плечу:

- Черт с тобой! Езжай! Только учти: времени на то, чтобы тут рассусоливать у тебя нет нифига. Быстро приехал, забрал, вернулся. Красотами Сибири потом любоваться будем... - Тут он нехорошо усмехнулся, - Особенно, если в жернова 'сталинских репрессий кровавой гэбни' попадем...

- Прекрати - скривился Глеб. - Ты еще про героического Джемса Бонда вспомни и героического гениального Стрындищева...

- Кого?!

- Ну, Солженицына - разницы то никакой...

Паровоз, выбрасывая в небо струю черного, плотного дыма, мчал курьерский поезд по Транссибу. В купе спального вагона сидели двое. Покуривали, попивали чай и молчали. По ходу поезда сидел генерал-майор с белым крестиком на шее и звездой 'Владимира с мечами' на груди расстегнутого черного кителя 'Георгиевской штурмовой отдельной Патроната Императорской фамилии дивизии'. Напротив него расположился зауряд-прапорщик в белой гимнастерке той же дивизии, украшенной полным георгиевским бантом.

- Нуте-с, друг мой, Василий, - генерал вкусно отхлебнул чай и потянулся за лежавшим на тарелке бутербродом с ветчиной. - Какие у тебя идеи по нашей задаче? Как полагаешь действовать?

- Ну, так надобно сперва до этой Курейки добраться, - зауряд-прапорщик тоже взял с тарелки промасленный ломтик белого хлеба с розовым лепестком соленой ветчины, - а там видно будет, командир. Чего сейчас-то гадать? Доедем, оглядимся... Война план покажет.

- Ты у нас прямо Наполеон, - рассмеялся генерал-майор Львов. - Тот тоже говорил, что надо ввязаться в сражение, а там уже разберешься.

- Эка?! - удивился зауряд-прапорщик Чапаев. - Выходит, Глеб Константиныч, что я прям Бонапартий?

- Ага. И помрешь ты на Святой Елене...

- Прям на святой? И она меня до себя допустит?

- Обязательно! - веселился Львов. - Только ты уж смотри, не говори ей, что не Бонапарт, а Чапаев. Иначе - все!

- Что?!

- Не помрешь...

- Да тьфу на тебя, командир, - притворно обиделся Василий. - Сам знаю, что почти ничего и не знаю, а ты еще смеешься...

- Однако, - удивился Глеб, перестав смеяться. - Ты сегодня прямо афоризмами историческими сыплешь. Был, Василий, такой древнегреческий ученый, Сократом звали. Так вот, когда его спросили, много ли он знает, Сократ ответил: 'Я знаю, что ничего не знаю'. Так-то вот, Вася.

Львов открыл портсигар, взял папиросу и предложил Чапаеву угощаться. А потом принялся рассказывать ему про остров Святой Елены, про кампанию двенадцатого года и про битву при Ватерлоо. Василий Иванович слушал так внимательно, что даже рот приоткрыл. Когда история дошла до разгрома каре Старой Гвардии, Чапаев аж кулаки стиснул...

- ...Англичане навели на 'старых ворчунов' пушки и предложили сдаться. И тогда маршал Лефевр, командовавший Старой Гвардией, крикнул им в ответ: 'Гвардия умирает, но не сдается!'

- И правильно! - одобрительно рявкнул Василий. - Лучше уж помереть вместе со своими, чем вот так - хвост поджать и винта положить!

- Верно, Василий, верно. Правда, говорят, что фразу эту потом придумали, а на самом деле Лефевр им такое ответил, что не то, что написать, а и подумать-то стыдно...

- И это тоже правильно, - засмеялся Чапаев. - Когда тебя враги окружили да убивать сейчас начнут - нешто станешь красивости придумывать? Пошлешь по матушке, вот те и вся отходная...

За разговорами время летело быстро и незаметно. Поездка до Красноярска заняла целых четверо суток, но их как-то и не ощутили. Когда Чапаев уходил к ехавшим в обычном пульмановском вагоне унтерам, Глеб заваливался на полку и читал толстый роман Золя 'Разгром'. В прошлой будущей жизни Маркин читал эту вещь, но в переводе, а теперь, когда ему достались знания и умения дальнего родича князей Львовых, ему пришла в голову фантазия познакомиться и с подлинником. Когда же Василий возвращался, Глеб пересказывал ему перипетии сюжета, объяснял историю окружения французов у Меца и Седана, а тот даже записывал что-то в книжечку.