Фриц Лейбер - Последнее письмо

— Садитесь, Потшелтер, — произнес эсбээровец. — Посидите спокойно секунду, чтобы кресло охватило вас. Возьмите трубку кальяна и транквилизатор с лотка, что у вас под рукой. Какой бы непорядок вы ни обнаружили, он не может представлять такую уж большую опасность для планет. Я полагаю, когда вы покинете этот кабинет, Военный Флот Солнечной системы будет так же мирно вращаться на орбите вокруг Луны, как и сейчас.

— На этот счет у меня есть серьезные сомнения.

Потшелтер с жадностью проглотил большую бледно-лиловую пилюлю и глубоко затянулся кальяном.

— Крамбайн, сегодня утром в почтовой корреспонденции первого класса оказалось письмо.

— Черт подери!

— Это письмо от одного человека к другому.

— О Господи!

— Свободному прохождению рекламы нанесен огромный ущерб. По самым скромным оценкам, к настоящему моменту изжеваны в клочки триста миллионов дорогих первоклассных рекламных отправлений, и я не уверен, что Стальные Бразды — да хранит их Бог! — уже держат ситуацию под контролем.

— Дьявол!

— Естественно, бедные машины были не в силах совладать с этим письмом. Они не имеют ни малейшего понятия о том, что делать в таких случаях, в их программах нет, да и быть не может, ничего подобного. Случившееся вызвало у них ужасные припадки. Розовая Корзина-Для-Бумаг мертва. И как раз сейчас, если, конечно, удача на нашей стороне, три полицейские машины из самой прочной вороненой стали надевают намордник на Черного Сортировщика.

— Черт подери! Это невероятно, Потшелтер. Так Розовая Корзина-Для-Бумаг мертва? Возьмите себе еще один транквилизатор, Потшелтер, а лоток передайте мне.

Крамбайн принял его дрожащими пальцами и уже дотронулся до большой розовой пилюли, но затем, увидев вдруг, как сильно изменился цвет таблетки, схватил и проглотил две синие в форме овала. Было очевидно, что он отчаянно пытается взять себя в руки.

— Я почти никогда не принимаю по две сразу, — неуверенно начал Крамбайн, — но новость, которую сообщили вы… О Господи! Я припоминаю случай, когда кто-то пытался переслать по почте звуковое послание, но это было еще до меня. А кстати, есть ли вероятность того, что это письмо послано одной группой людей другой группе? Улью, терапевтической группе или же общественному клубу? Это, конечно, было бы гораздо хуже, но…

— Нет, просто один человек посылает отправление другому. — Лицо Потшелтера выразило, глубокую заботу. — Мне кажется, вы не совсем понимаете, о чем идет речь, Крамбайн. Это не звуковое послание, а письмо, написанное буквами. Ну вы же знаете — буквы, иероглифы, как в книгах.

— Не смейте упоминать о книгах в этом кабинете! — Крамбайн в гневе вскочил, вытянувшись по струнке, а затем снова плюхнулся в кресло. — Извините меня, Потшелтер, но я нахожу весьма затруднительным говорить об этих вещах напрямик. Я понимаю вас так, что некое лицо попыталось воспользоваться почтой, чтобы переслать другому лицу какие-то отпечатанные листки?

— Хуже. Написанное письмо.

— Написанное? Я не знаю этого слова.

— Это способ изображения символов, создание визуальных эквивалентов звукам без использования электричества. Пишущий (так он зовется) пользуется черной жидкостью и заостренным прутиком, именуемым пером. Мне это известно, потому как древние способы общения — одно из моих хобби.

Крамбайн нахмурился и покачал головой.

— Общение — это опасное дело, Потшелтер, особенно на личном уровне. Насчет меня и вас — здесь все в порядке, потому что мы знаем, что делаем. — Он взял с лотка третью синюю пилюлю. — Но для абсолютного большинства этого народца из ульев общение один на один — это просто патологическая форма рекламы, опасная пародия на нормальную передачу новостей. Это очищение желудка без анализа лаборанта, ответ урока без присутствия учителя — извращение, используемое для предательства и разрушения.

Он положил на язык и разжевал синюю пилюлю, после чего выражение осуждения на его лице усилилось.

— Однако, что касается этого пера… Вы имеете в виду, что какой-то субъект приклеивает заостренный прутик к своему языку и так говорит, а черная жидкость оставляет на бумаге след от вибрации языка? Примитивный неэлектрический осциллоскоп? Неряшливый, но вполне возможный способ фиксации образа произносимого слова.

— Нет, Крамбайн, нет, — Потшелтер нервно сунул в рот квадратную оранжевую таблетку. — Это письмо, которое пишут от руки.

Крамбайн внимательно наблюдал за ним.