Джеймс Уайт - Большая операция

– Доктор, тут вот лейтенант Харрисон кое-что подметил, – неожиданно сообщила Мэрчисон. – В ранних докладах говорится, что инструменты обычно подкапывали приземлившиеся корабли предположительно для того, чтобы так сказать, на досуге их можно было бы осмотреть поближе. В те времена они пытались подкопать тень объекта, используя для определения его размеров и местоположения глазные растения. Теперь же, используя вашу собственную аналогию, они, похоже, научились отличать место, где зудит, от предмета, который этот зуд вызывает.

По корпусу корабля раскатился громкий металлический звон, сигнализирующий о прибытии первого инструмента. Тут же два остальных развернулись и последовали за первым. Один за другим они высоко подпрыгнули в воздух – даже выше пилотской кабины – и обрушились на корабль. Сканеры показали, как они ударились, растеклись, словно тонкие металлические блины вокруг выступов корпуса, и, какое-то время повисев так, упали вниз. Через мгновение все трое стали биться и цепляться за корабль с разных сторон. Но вскоре прекратили липнуть к кораблю – теперь перед самым ударом у них вырастала острая игла, которая оставляла на обшивке глубокие блестящие царапины.

– Должно быть, они слепые, – возбужденно заявил Конвей. – Видимо, для существа инструменты служат дополнением к чувству осязания, используемым для уточнения информации, полученной от растений. Они чувствуют размер, форму и состав предмета.

– Прежде чем они обнаружили, что внутри корабля имеются мягкие предметы в нашем лице, – твердым тоном сказал Харрисон, – предлагаю осуществить тактическое отступление, то есть убраться отсюда к чертовой матери.

Конвей согласно кивнул.

Пока Харрисон наигрывал беззвучные мелодии на клавишах панели управления, он объяснил, что инструменты подчиняются человеческому разуму на расстоянии до двадцати футов, дальше ими начинали управлять их хозяева.

Он сказал Мэрчисон, чтобы как только диски окажутся в пределах этой досягаемости, она думала о тупых предметах – о чем угодно, что не имеет колющих и режущих частей...

– Нет, подожди! – воскликнул он, когда его осенила более удачная мысль. – Думай о широком и плоском, о чем-то вроде летающего крыла с вертикальным выступом для стабилизации и управления. Удерживай форму так, чтобы, планируя, они падали как можно дальше от корабля. Если повезет, им потребуется три или четыре прыжка, чтобы вернуться обратно.

Их первая попытка не увенчалась успехом, хотя предмет, который в конце концов ударил по обшивке, был слишком тупым и бесформенным, чтобы причинить серьезный вред кораблю. Но они изо всех сил сконцентрировались на следующем и придали ему вид треугольника толщиной в долю дюйма с широким плавником посередине. Мэрчисон удерживала общую форму, в то время как Конвей придумал вертикальные и горизонтальные стабилизаторы. Плод их фантазии исполнил «горку» прямо перед иллюминатором прямого обзора, отвернул от корабля и стал ровно планировать.

После пересечения границы влияния людей, слегка подныривая и рыская, он продолжил оказавшийся достаточно долгим полет, а затем, скосив небольшой участок растений, коснулся земли.

– Доктор, я готова вас расцеловать... – начала было Мэрчисон.

– Доктор, – сухо прервал ее Харрисон, – я знаю, что вы любите поиграть с девушками и авиамоделями, но через двадцать секунд старт.

Ремни!

– Он не менял форму до самого конца, – сказал Конвей, почему-то начиная беспокоиться. – Может быть, он у нас учился, вероятно – даже экспериментировал?

Он замолчал. Инструмент расплавился, превратился в опрокинутую чашку и подпрыгнул высоко в воздух. Начав падать вниз, он принял дельтовидную форму, по пути набирая скорость. Затем в нескольких футах от поверхности он выровнялся и понесся прямо к ним. Передние края его крыльев стали острыми, как бритва. Два его сотоварища тоже приняли форму дельтапланов и со свистом рассекали воздух с другой стороны корабля.

– Ремни!

Они попадали в противоперегрузочные кресла как раз в тот момент, когда три планирующих устройства ударили по обшивке. Случайно или намеренно они срубили две наружные видеокамеры. Та, что еще работала, показала глубокий трехфутовый надрез в тонкой обшивке с торчащим из него дельтапланом. Инструмент стал изменять форму, расширяя и продлевая пробоину. Возможно, оно было и к лучшему, что они не видели, чем заняты двое других.

Сквозь дыру в обшивке Конвей мог видеть ярко окрашенные трубопроводы и обрывки кабелей. Последний экран погас, и стартовая перегрузка глубоко вдавила его в кресло.