Фриц Лейбер - 64-клеточный дурдом

Сандра живо закивала головой:

— Значит, теперь ваши шансы разгромить Машину должны неуклонно повышаться, не так ли? Я имею в виду, что вы будете узнавать о ее программе все больше и больше.

Док улыбнулся.

— Вы забываете, — сказал он мягко, — что Саймон Грейт может изменять программу перед каждой новой партией. И сейчас я понимаю, почему он так горячо сражался именно за этот пункт.

— Ах да, скажите, Док, как там насчет окончания партии Шеревского?

— Вы, я вижу, нахватались уже нашего языка? — отметил он. — Шеревский слегка разозленный, когда обнаружил, что Грейт запрограммировал Машина анализировать позицию до утра — до момента, когда игра возобновится. Шеревский поставил под вопрос справедливость того, что Машина всю ночь будет "думать", в то время как ее соперник должен немного отдохнуть. Вандерхоф решил этот вопрос в пользу Машина, хотя Шеревский может отправить протест в FIDE.

Ба, я думаю, что Грейт только и хочет, чтобы мы кипятились по таким пустякам. Как он радуется (да еще такой вежливый!), когда мы жалуемся на то, как Машина мигает, жужжит или пахнет. Он не дает нам заняться главным: попытаться разгадать его программу. Между прочим, это одно из того, что мы вчера решили — Шеревский, Вилли Энглер, Яндорф, Серек и меня, — что мы будем все должны иметь научиться играть с Машиной, не позволяя ей действовать нам на нервы и не прося оградить себя от нее. Как это высказывает Вилли: "Пусть работает даже как целая котельная — о'кей, можно думать, находясь и в котельной". Как по мне, то я не очень в этом уверен, но его дух правильный.

Сандра, ощутив, как в ее голове потихоньку начинает складываться новая статья, снова воспрянула духом и спросила:

— А что вы думаете о возможной замене WBM Саймона Грейта?

На лице Дока опять заиграла улыбка:

— Я полагаю, дорогая, что вы смело можете отбросить это предположение как обыкновенную сплетню. Я считаю, что Саймон Грейт только начал свою борьбу.

В четвертом туре Машина преподнесла первый из своих сюрпризов.

В конце концов она навязала-таки ничью Шеревскому при доигрывании длинной, растянувшейся на несколько туров партии и теперь играла на равных с Вотбинником.

Машина сделала первый ход королевской пешкой на две клетки вперед, на что Вотбинник ответил также королевской пешкой, но передвинув ее на одну клетку.

— Французская защита. Бинни любит ее больше всего, — пробормотал Дэйв, и они стали молчаливо ждать второго хода машины, который она обычно делала не раньше, чем через четыре минуты.

Неожиданно последовали почти мгновенный ответ и хлопок Машины по часам.

Сандра, наблюдая за Вотбинником в бинокль, пришла к выводу, что русский гроссмейстер выглядел в тот момент несколько потрясенным, даже испуганным. Наконец он сделал свой ход.

И снова Машина ответила не задумываясь.

Трибуны загудели, забегали, шикая на зрителей, распорядители. Тем временем Машина продолжала делать ходы с той же скоростью супер-блица, Вотбиннику же приходилось размышлять над своими все дольше и дольше.

В итоге к тому времени, когда Машина по-настоящему "задумалась", было сделано уже по одиннадцать ходов.

Забывшись, Сандра настолько громко обратилась к Дэйну с просьбой объяснить происходящее, что сразу два распорядителя гневно замахали на нее руками.

Переждав, Дэйв зашептал ей:

— Грейт, должно быть, рассчитал, что Вотбинник применит французскую защиту — он почти никогда от нее не отходит, — и ввел в память Машины все варианты из "СШД" и, возможно, других пособий. Пока Вотбинник упорно стоял на своем, застряв на известных вариантах этой защиты, Машина играла по памяти, вообще не анализируя позицию на доске. Но когда был сделан новый, — необычный ход, которого в ее памяти нет — и это на двенадцатом ходу! — Машина снова взялась за просчитывание, затрачивая, впрочем, на каждый ход больше времени, чем обычно, и имея возможность лучше проанализировать позицию, так как у нее появился запас времени. Сейчас она тратит на ход около шести минут. Единственное, чего я не пойму, так это почему Грейт не сделал ничего подобного в первых трех турах. Ведь это так очевидно.

Сандра мысленно занесла этот момент в список вопросов для Дока. Она выскользнула из зала и помчалась в отель писать статью, озаглавленную "Не позволяйте роботу довести вас до белого каления" (полностью основанную на заключениях Дока). На трибуну она вернулась за двадцать минут до окончания второго контрольного времени. Это становилось для нее обычным, рутинным распорядком дня.