Давид Барлен - Ачи и другие рассказы

Отражением этой древне-индусской культуры семи великих Риши является в русских былинах богатырь Самсон Самойлович, с его «семью золотыми власами на голове». К сожалению, о нем известно очень немногое; так, он «ездит, хотя и неохотно поляковать» 1. В былинах его постоянно смешивают со Святогором; соединение Святогор-Самсон нередко встречается и в исследованиях. Это тем более естественно потому, что все помыслы и взоры древне-индусской культуры были устремлены назад, к прошлому, к минувшей эпохе Святогора; эта культура стремилась снова пережить его, воплотиться в его личности. — Неудивительно, поэтому, что в былинах некоторые черты Самсона оказались перенесенными на Святогора, в частности, вышеописанное основное устремление древне-индусской культуры обратно в духовный мир, выразившееся у Святогора в желании «повернуть землю краем вверх, смешать земных с небесными». — При всех вышеуказанных возможных искажениях в тексте былин, подобное частичное смешение двух смежных эпох представляется по меньшей мере безобидным.

Но смысл дальнейшего развития состоит в том, что человек привыкает понемногу оценивать по достоинству физический мир, в который он был поставлен в послеатлантическую эпоху. «Шаг вперед по сравнению с древней Индией представляет собою вторая культурная эпоха, также доисторическая, которую мы называем по имени тех народов, которые впоследствии населяли эти области, древнеперсидской культурой, имея снова в виду не позднейшую персидскую, но доисторическую культуру» 37.

Своим настроением, своим мироощущением этот второй период существенно отличается от древне-индусского. В то время, как индусы стремятся уйти от иллюзорного мира, бежать от него, персы «начинают ценить Майю или иллюзию, и она становится для них полем деятельности. Правда, они еще считают его чем-то враждебным, что нужно преодолеть, но у них появляется надежда, что они смогут внедрить в него силы добрых божеств… пронизать его божественно духовными силами. Так люди древнеперсидской культуры начинают ощущать реальность физического мира и работать над ним» 37.

Представителем этой древнеперсидской культуры в русских былинах является Микула Селянинович. Грандиозная картина физического мира, как поля для деятельности, для пронизывания его светлым божественным началом, выразилась в образе земледельца, обрабатывающего землю, причем внедряющиеся в землю, разворачивающие и раскидывающие ее омешики и присошек сделаны из «чиста серебра и красна золота», символизирующих духовные силы. Этот мотив внедрения золота и серебра в землю очень близок русскому народному духу, чувствующему свою родственную связь с древнеперсидской культурой, и попадается очень часто, как в песнях,

так и в сказках, наравне с мотивами похищения золота.

Затем наступает третий культурный период, приближающий нас все более к историческим временам халдейско-египетская культура. Снова сделан шаг вперед в смысле завоевания физического мира. Люди более не считают его только враждебным или ненужным. «Человек уже устремляет свои взоры к звездам и говорит себе: „Эти звезды не только Майя, не только видимость“. И он углубляется в созерцание звездных путей, он изучает движения светил, изменения, происходящие в созвездиях. И он говорит себе: „Это — внешнее выражение управляющих миром богов, это письмена, начертанные богами“. Внешнее, наблюдаемое чувствами, не есть только видимость, оно — откровение богов 38. То, что прежде казалось иллюзией, Майей, обманчивым миражем, начало подвергаться внимательному изучению. Таким образом возникает внешняя наука.

Человек изучает помыслы богов, и он чувствует, что должен создать связь между своей собственной деятельностью и тем, что находится в материи в виде божественных письмен, что должна существовать гармония между происходящим на небе и на земле» 37.

Это настроение замечательно точно передано в образе богатыря Вольги Всеславьича, являющегося представителем этого (третьего) культурного периода. В начале былины, при описании событий, сопутствующих его рождению, ясно указывается на связь между небесными и земными явлениями: