Александра Пугачевская - Зоя

– Зоя – значит «жизнь», – говорила мама. – Иначе мы и не могли тебя назвать. Ты наша звёздочка, наша Зоечка. У тебя прекрасное греческое имя. И в детстве я обожала Зою Космодемьянскую.

Про Зою Космодемьянскую Зоя знала – девушку повесили фашисты, она была героиней Великой Отечественной войны. В Зое её тёзка вызывала ужас, но она не хотела признаваться маме. Носить такое имя казалось опасным. Больше никаких великих Зой она не знала, только повешенную Космодемьянскую. Это угнетало. Да и вообще, имя было редким. Никого во дворе так не звали и во всей школе тоже. Зоя иногда мечтала, чтобы её тоже звали не так оригинально, а, например, Машей или Настей. «Тогда бы и дурацкого прозвища не было», – сожалела девочка.

Две Кати и Галя были главными девочками класса. У всех троих родители ездили за границу и привозили дефицитные вещи. В прошлом году Катя Некрасова пришла в школу в джинсах. В варёнках в обтяжку, на которых был изображён Майкл Джексон. Это было невероятно красиво. Катю обступали и спрашивали, как ей удалось получить такие джинсы. От ответа Катя уклонялась, но джинсы продолжала носить. А Галя Гаврилова и Катя Нагорская были обладательницами несметных богатств – ластиков и пеналов ярких цветов с наклейками. Таких больше не было ни у кого в классе, да и во всей школе. Зое всё это было недоступно. Ей ужасно хотелось такой же пенал или хотя бы ластик с красивым героем. О варёнках она даже и не мечтала.

Лето перед седьмым классом Зоя провела прекрасно. Настолько хорошо, что была уверена, что и в школе теперь тоже всё будет по-другому. Всё лето она жила на даче под Ленинградом. Почему каждое лето они всей семьей ездили под Ленинград, вместо того чтобы снять дачу под Москвой, Зоя объяснить не могла. Родители не очень-то вдавались в размышления по этому поводу. Все началось в 1986-м, три года назад, сразу после Чернобыля. В мае 1986 года в их московскую квартиру приехали киевские родственники. Они поселились в Зоиной комнате, а саму Зою на это время уложили спать в коридоре. Никто ни о чём не говорил, но киевские родственники умчались из Киева сразу после чернобыльского взрыва, произошедшего 26 апреля. Пожив несколько недель в Москве, они сняли дачу под Ленинградом, в деревне с загадочным названием Мартышкино, и потом позвали туда Зою с родителями. Мартышкино находилось между Петергофом и Ломоносовым, на берегу Финского залива, рядом с чудесной речкой и лесом. Это был огромный красивейший посёлок, со множеством детей Зоиного возраста. Всё лето Зоя купалась, бегала в лес, ездила с родителями и новыми подругами по дворцам и каталась на велосипеде. Таким образом, благодаря Чернобылю Зоя провела своё первое дачное лето под Ленинградом.

Осенью 1986 года киевские родственники уехали обратно в Киев, жизнь постепенно вернулась в норму, но Зоины родители уже успели полюбить Мартышкино. Летом 1987-го они опять сняли там дачу, а дальше это переросло в традицию. Возможно, им просто хотелось стабильности и предсказуемости. Или же они действительно породнились с местными дачниками. Но лето 1988 года, уже в третий раз подряд, они провели в Мартышкине, а Зоины ленинградские подруги стали ей почти родными. Они переписывались зимой и даже однажды виделись на зимних каникулах.

В Мартышкине никто не знал про обидное прозвище. Там Зою не дразнили. И хотя мама её самой близкой мартышкинской подруги, Полины, несколько раз спрашивала Зоиного папу, не обеспокоен ли тот Зоиным весом, никто и не думал издеваться над Зоей. Полине запрещали есть хлеб и шоколад, и Полинина мама кричала на дочь, если та попадалась с конфетой. Но Зоя не знала таких ограничений и наслаждалась свободой. Ела она всё подряд: и блинчики, и хлеб, и конфеты. Её родители считали, что лишний вес Зоя перерастёт, а диеты и ограничения в еде – предрассудки и глупости. Зоя, хоть и переживала о том, что была крупнее своих подруг, летом об этом забывала. Бегала и плавала она наравне с ними, на велосипеде каталась даже быстрее, не боялась прыгать с каната в речку, так что о том, что весит она больше Полины, быстро забывала на даче.

Летом 1988 года случилось то, что Зоя всегда считала родительскими выдумками. Она переросла лишний вес. За три месяца Зоя вытянулась, и куда-то исчезли и живот, и лишний жир на руках и ногах. Как-то быстро и незаметно Зоя стала совсем обыкновенным подростком. Сама она этого не заметила, да и как – зеркал на даче не было, и проводили они всё время на улице. Однажды, уже в конце лета, она поймала на себе оценивающий взгляд Полининой мамы. Та смотрела на Зою косо и неодобрительно. Зоя даже немного испугалась, но Полинина мама ничего ей не сказала, и Зоя вскоре забыла об этом случае. Дел у них с Полиной было много. До конца лета им надо было успеть съездить на велосипеде в Ломоносов, покататься на катамаранах и попрыгать с каната в речку Зелёнку. А оставалось всего неделя, и Полинина мама грозилась увести дочь в Ленинград пораньше, чтобы помыться. Полина всегда оставалась на даче до самого конца лета, 31 августа, но раз в две недели ездила в Ленинград в баню. А Зою мама на даче мыла в корыте, накипятив воды, и тёрла прямо на улице. Ванной в их доме в Мартышкине не было.