Даниил Торопов - Игра «Другая Жизнь»

– Ок.

Позже он договорился с Малевичем, что тот призовет дьвола для обмена души на его услугу освобождения Евгения. Взамен Иван предложил взять Малевича с собой. Он отведет его туда, где будет его дом с женой и пирогами с макаронной начинкой и что тот дом никто не сотрет. На что он и согласился. Я сказал:

– Иван, успокойся, отмена операции высвобождения. Мне нужно остаться здесь и сделать кое какие дела.

– Ни за что, я больше не буду плясать ни под какую дудку.

Я сказал:

– Мы найдем тебе сосульку, это значит, что найдем.

– Бл… ть, Иван, мне это н енадо, это не сработает, я справлюсь как-нибудь сам. Я знаю, как мне вернуться и тем самым есть возможность вернуть к вам Жеку.

– Я не буду плясать под чужую дудку, я найду тебе сосульку и верну друга.

– Я найду тебе сосульку, я найду тебе сосульку. Тьфу блин. А что, если я откажусь от того, чтобы сосулька падала мне на голову с большой высоты снова.

– Я заточку с собой возму и пырну тебя, ты ослабнешь и тогда Евгений высвободится.

– Да какую заточку, сказачный ты Иван, где ты ее возмешь, блин?

– Заточку сделаю из простыни.

– Да не делается заточка из простыни, она просто сгорит у тебя, Иван Дурак.

– Ха-ха, очень смешно, ты проверяешь меня, да? Я-то знаю: я умный, а ты вот врешь сейчас, да? Ты научил меня, что слушать только себя надо. Я сказал – я умный, значит, я умный. Никто не дурак.

– Дебил, бл… ть, ты значит. То есть то, что сейчас мы с тобой разговариваем, это ты только себя слушаешь?

– Что? Ээээ.

– Ты меня слушаешь, потом что-то говоришь, ты еще не полностью усвоил урок, Иван, иногда нужно слушать людей, иначе ты останешся полностью один и будешь выглядеть глупо, ведь по твоей логике, диалоги тебе не нужны, юный ты диктатор.

– Ты прав, Даниил, я понял, что ты имел ввиду. Я не буду слушать тебя, ты слушай меня. Если я тебе говорю, что нужно это делать, делай.

– Не буду я тебя слушать, Иван, не превращайся в тирана, будь добрым, каким ты….

– Помолчи и послушай. Если не будешь слушать, я разобью стекло и порежу тебя, и тогда, наверное, Евгений вернется. Скажи мне спасибо, что я помогаю тебе отправиться обратно.

– Спасибо, что помогаешь мне отправиться обратно.

Ко мне подошел медбрат.

– Там к тебе пришли, как всегда иди открывай окно, пообщайся.

– Какое окно?

– В палате у себя, дебил, харэ им прикидываться.

– Да уж и Вам доброго дня.

Я пошёл к окну, и даже тут Иван следовал за мной. Как только я открыл окно, то увидел женщину. Она была пьяна и с каким-то армянином в спортивках. Затем она начала говорить:

– Женечка, прости меня, ты, наверное, сам все понимаешь, прошло три года. Врачи не знают, когда тебя выпустят. Говорят, у тебя снова начались припадки. Прости, Женечка, что не дождалась тебя.

– Э. Я прощаю тебя, дорогая. Все хорошо. Я тебя прекрасно понимаю. Все, мне пора пить таблетки, врачи уже зовут.

– Постой, Женечка, это Олег, он заботится о нашей семье. Скажи, Олежа, что-нибудь:

– Жека, рад знакомству.

Я подумал: как же он меня уже бесит, сука эта армянская.

Он продолжил:

– Я позабочусь о девочках и Павлуше, как только ты выйдешь, я уеду к себе в Ереван, а девочки с Пашкой останутся с тобой.

Я подумал, что пора этот театр заканчивать, мне лишь валюта местная нужна, чтобы получить красные таблетки. Пожалуй, подыграю им, будто я душевно больной.

– Все хорошо, Золотко, я не скоро выйду, не беспокойтесь, у меня все хорошо, токо приносите мне сигаретки с вкусняшками. Всё, пока-пока, продолжайте жить без меня.

Я даже окно не успел закрыть, как услышал, что он говорит моей жене:

– Я же говорил, что он больной, вот видишь.

– Олежа, зря я тебе позволила прийти сюда, а вдруг он переживать будет и ему еще хуже станет, что мы ему скажем, когда он выйдет, куда он пойдет?

Закрыв окно и повернувшись к местным так называемым душевнобольным, я отметил про себя полнейшую тишину вокруг и сочувствующий взгляд каждого из них, за исключением мистера аппатии. Я сказал:

– Чего смотрите, им нужно продолжать жить без меня, а я выберусь, и они мне не нужны. Евгению будет лучше без этой бабочки! Всё!

Многие с грустью охнули и начали заниматься своими делами.

Выполнив все обещания перед Пухляшем и получив заветную таблетку, я отменил в туалете очередное самоудовлетворение какого-то сумастбродного парня. Я дождался ночи. И тут началось.

Малевич встал посредине комнаты, присел и спустил штаны. Я не выдержал:

– Малевич, раскудрид твою мать, стой – стой!