Владимир Шитик - Последняя орбита

6 апреля

Опасность осталась позади. На экране телескопа злой Юпитер, как и десять дней назад, кажется всего-навсего забавным мохнатым клубком. Как хорошо, что от него нас отделяют уже миллионы километров. Это самое радостное, что я могу записать.

Но наши испытания на этом не кончились. Сегодня утром С.В. сказал:

— Горючего для ядерных двигателей осталось столько, что его хватит или вернуться отсюда домой, или долететь и сделать посадку на Плутоне. Остальное потеряно в борьбе с Юпитером. Что будем делать?

Как и в прошлый раз, решать должен был каждый самостоятельно, и решение принималось только единогласно. Я молчал, ибо понимал, что говорить можно только тогда, когда слова можешь подкрепить знаниями. Но мне очень хотелось, чтоб мои старшие товарищи нашли возможность лететь дальше.

— Топливо должны найти на Плутоне, — сказал П.К. — Будем искать и найдем, — повторил он. — Можно даже попробовать изготовить его искусственно. Неважно, если на это понадобится год-другой. У нас хватит запасов пищи и кислорода, и — я уверен, — терпения.

— Да-а, — проговорил Бурмаков и обратился ко мне: — А ты, Витя, что думаешь?

— Согласен с вами! — ответил я.

— Плут! — первый раз после Марса Бурмаков засмеялся весело, непринужденно. — Ох и плут. Значит, никого из нас не хочешь обидеть? Ну что ж, друзья, в таком случае летим дальше!

Суровый, немногословный, как каждый, на чью долю досталось немало трудностей, Бурмаков был тем не менее привлекательным человеком. Духовная сила командира вызывала у Павла и Вити желание быть похожими на него. И, наверно, потому замкнутость Бурмакова со временем передалась и им. Они редко говорили о своих переживаниях, не вспоминали о прошлом. Обоим казалось, что это будет неприятно Бурмакову, в личной жизни которого было, пожалуй, больше трагического, чем счастливого. Они берегли покой командира, не зная, какую боль причиняют ему этим. Занятый долгие годы наукой, он не умел говорить об интимном, хотя, как и каждый человек, нуждался в таких разговорах.

И сейчас Бурмаков все время заботился о Павле и Вите, беспокоился, когда не видел на их лицах улыбки, грустил, когда грустили они, готов был веселиться, если было весело им. Он был счастлив, когда удавалось выкроить от наблюдений несколько часов и всем вместе посидеть в библиотеке, посмотреть кинофильм, послушать записанный на пленку концерт, почитать.

После недавних напряженных дней, полных борьбы за жизнь корабля, космонавты теперь собирались чаще. Совместно пережитые трудности еще больше сблизили их, и в таких сборах была потребность у каждого. А может быть начала сказываться глубоко спрятанная тоска по Земле. Они летели вперед и думали о том времени, когда возвратятся домой. Как скоро это произойдет?

В тот вечер они, как обычно, сидели в библиотеке, слушали концерт. И видно, в этот момент не одному Вите вспомнилась Родина. Но только он не выдержал и сказал, вздохнув:

— Как там наша Земля?

Ничего не ответив, Бурмаков выключил проектор, соединил экран с телевизором. На экране появилось изображение той части неба, где находилась Земля. Маленькая голубая звездочка, к которой стремились их мысли, сейчас ничем не отличалась от других звезд. Люди молча смотрели на экран, и каждый за этой далекой блестящей звездочкой видел что-то свое, заветное, незабываемое.

Витя почувствовал себя виноватым, что своим вопросом испортил товарищам настроение, и попросил:

— Интересно, а каков он, Плутон?

Бурмаков щелкнул кнопками переключателя. Экран засветился новым уголком Вселенной. Неяркий, небольшой Плутон показался из дальней звездной россыпи.

— Он почти с нами рядом, — сказал Бурмаков.

— Неужели он новый в Солнечной системе? — спросил Витя, радуясь, что Павел и Бурмаков вдруг оживились.

— Об этом тебе Павел Константинович лучше расскажет, а я не очень разбираюсь в астрономических тайнах.

— Степан Васильевич, — ответил Павел, — мы ведь по вашим учебникам учились, ничего особенного я не смогу сказать. Но раз так, то слушайте. Я начну издалека. В конце прошлого столетия самой далекой, последней планетой в Солнечной системе считался Нептун. Однако уже тогда астрономы заметили, что теоретическая орбита его не соответствует действительной. Это могло означать лишь одно: на движение Нептуна воздействует какая-то другая, неизвестная и еще более далекая планета. К тому времени математики уже умели, зная орбиту и массу планеты, определить силу воздействия, которую она может оказывать на соседние. В этом же случае нужно было решить задачу с обратным условием. И когда она была математически решена, в 1878 году астрономы начали поиски.