Виктория Стрельцова - Цена свободы

Как только я вышла из камеры, на мне защелкнулись наручники. Металл неприятно холодил и сдавливал кожу.

Куда меня ведут?

Тот коридор, по которому я сейчас шла, в сопровождении двух коренастых мужчин с равнодушными лицами, всегда казался мне бесконечно длинным, хотя на самом деле он был протяженностью не более пятнадцати метров. Мне же они казались пятнадцатью километрами. Чем дальше я шла, тем сильнее становился в голове шум. Кровь прилила к лицу. Мне казалось, что мой измученный мозг не выдержит и вот-вот взорвется.

Первый раз я шла по узкому коридору, когда навсегда лишилась свободы. Пожалуй, эти два десятка шагов были самыми тяжелыми в моей жизни. И вот сейчас я снова шла, как покорная овечка в неизвестность. А разве у меня был выбор?

Меня сопроводили в небольшую квадратную комнату. Это помещение было разделено стеклянной перегородкой на две части.

«Комната для свиданий», – догадалась я.

За все те долгие месяцы никто так ни разу и не навестил меня. Семьи у меня теперь не было, а те немногие друзья и знакомые, что у меня были, сразу после случившегося вычеркнули меня из своей жизни.

Даже милая бабулька Агния Степановна… Мы жили с ней по соседству последние несколько лет. Она души во мне не чаяла. Постоянно угощала своей стряпней. Булочки с маком получались у нее поистине божественными, а пирог с черникой – просто пальчики оближешь.

Но в то утро, когда полиция вывела меня из моего собственного дома, все изменилось. Она окинула меня презрительным взглядом и, покачав головой, скрылась у себя в доме.

Никто не верил мне, как собственно не верит и сейчас. Доказать свою невиновность у меня не вышло, а может я просто не особо старалась. Мне было не до того. Я была убита горем и все это время пыталась собрать свое сердце воедино из сотни мелких осколков. Не вышло.

Один из мужчин остался за дверью, а второй усадил меня на стул у перегородки, расстегнул металлические браслеты, но снимать не стал. Мое тонкое запястье по-прежнему было охвачено одним концом наручников, второй конец он пристегнул к вертикальной трубе, которая была расположена слева от меня.

Проверив прочность металла, он вышел из помещения, оставив меня совершенно одну.

Странно, разве он не должен был остаться здесь, со мной?

Только сейчас я поняла, как соскучилась по минутам уединения. В камере я никогда не оставалась одна и это угнетало. Никакого свободного пространства. Пожалуй, это даже забавно. Человек, лишенный свободы, горюет об отсутствии свободного пространства. Глупость, не правда ли?

Через несколько минут дверь по ту сторону стекла отворилась, и я увидела того, кто желал встретиться со мной.

В помещение вошел один из охранников и высокий худощавый мужчина, которого я видела впервые. На вид ему было около пятидесяти лет. Одет он был в строгий серый костюм, который явно стоил целое состояние. Его седые волосы были зачесаны назад, открывая довольно крупный высокий лоб. Лицо незнакомца было холодным и не выражало никаких эмоций. Не знаю почему, но при взгляде на него по спине пробежал холодок.

Мужчина кивнул своему сопровождающему, и тот без лишних слов покинул помещение. Мы остались совершенно одни.

Интересно сколько ему пришлось заплатить, чтобы остаться со мной наедине? И главное для чего? Неужели разговор со мной стоил тех денег, что он отдал?

Незнакомец занял свое место напротив меня и приложил к уху красную телефонную трубку, предназначенную для разговора с заключенным, то есть со мной.

Странно, но прогресс почти не коснулся этого места. Здесь по-прежнему использовали стационарные телефоны, коммутаторы и прочие пережитки прошлого. Интересно, почему?

– Здравствуйте, Ева, – услышала я его уверенный голос.

– Кто вы? – сразу в лоб задала я интересующий меня вопрос, отбросив все нормы приличия. К чему они, если я ходячий труп?

– Яков Алексеевич, представитель корпорации…

– Что вам от меня нужно? – резко перебила я его.

– Давайте не будем забегать вперед, – его худощавое лицо растянулось в улыбке, от которой повеяло холодом.

Мне совершенно не нравился этот мужчина. Я всем своим нутром чувствовала опасность, которая исходила от него.

– У меня есть для вас взаимовыгодное предложение, Ева, – продолжил Яков Алексеевич.

– Боюсь, у вас вряд ли получится извлечь выгоду от общения со мной. Завтра мне вынесут смертный приговор, – равнодушно ответила я.

– А если я смогу помочь вам избежать смертной казни? – сверкнул серыми глазами мужчина, чуть подавшись вперед, так, что я смогла разглядеть мелкие морщинки, которые покрывали его лицо.