Павел Комарницкий - 30 июня

– Ух ты! Смотрите, смотрите, это же живые аборигены!

Затаив дыхание, все смотрели, как отдельные представители планктона, шевеля ресничками-ногами, неспешно перемещаются по стеклянным плоскостям аквариума. Вот несколько рачков вплыли в крохотную прозрачную коробочку, и она вдруг быстро поползла вверх, точно всплывающий пузырёк.

– Лифт! Чтоб я облез, это лифт!

Изображение сместилось к земле. Земная твердь выглядела на экране бледно-коричневой, точно бутылочное стекло. В толще стеклянной массы отчётливо виднелись многочисленные ходы, пересекавшиеся, ветвившиеся, точно червоточины в трухлявом дереве, напрочь источенном термитами. Одна червоточина была гораздо больше остальных, и по ней полз членистый стеклянный червяк, набитый внутри планктоном. Червяк выполз в расширение тоннеля, остановился передохнуть, и планктон внутри него пришёл в движение, повалил наружу, а на его место начал поступать свежий.

– Подземный транспорт… - Ярара в крайнем возбуждении облизала нос, её хвост мотался, как на ветру. Все, затаив дыхание, смотрели на развёрнутую перед ними картину. Жизнь чужого мира. Разумная жизнь…

Стеклянный червяк, отдохнув, резво взял с места, набирая ход, уполз в тоннель, исчез из поля зрения.

– Всё, Ухурр, на первый раз хватит.

Изображение погасло, и потолочный свет разом усилился. Все задвигались, оживлённо переговариваясь, в возбуждении размахивая хвостами.

– Ну вот, капитан, а ты сомневался. Отлично всё вышло.

– Молодец, Ухурр. От лица всего народа оррков объявляю тебе благодарность.

– Рад стараться, о величайший! Кто ещё желает изъявить благодарность скромному инженеру-волшебнику? Вот вы, например, милые дамы?

– Изъявим, изъявим - обе присутствующие дамы, смеясь, уже подходили к Ухурру.

– Ух ты мой сладкий - Ярара лизнула инженера в нос. Глаза её смеялись - Что бы мы без тебя? Глухие слепцы…

– Один раз, и только?

– А сколько?

– А за сверхвысокое разрешение?

– Ну вот тебе ещё - Ярара от души лизнула Ухурра ещё раз - Достаточно?

– Ну, не то, чтобы достаточно… Терпимо, скажем так.

– Я за неё добавлю - докторша лизнула его раз, другой. Подумав, добавила ещё - Теперь всё?

– Как, вы не ждёте ответа? - Ухурр сгрёб обеих женщин, смачно облизал им носы - Стойте смирно, не дёргайтесь. Имею право сегодня.

– Родился ты нахалом, нахалом и помрёшь - Урумма хлестнула его хвостом, Ярара, царапнув, ловко вывернулась - Вот за это тебя девушки и не любят.

– Как не любят? Кто? Это вы, что ли, меня не любите? Такого просто не может быть. Меня обязательно надо любить - вы посмотрите свои должностные инструкции…

Дамы расхохотались.

– Внимание, экипаж! Извините, что прерываю ваше мурлыканье, уважаемые. Прошу всех вернуться к выполнению служебных обязанностей.

– Ну вот! Эх, капитан… Такой роман обломал…

– Кстати, о романе. Иахрр!

– Я тут, капитан.

– График наблюдений на томографе составлен?

– Нет пока. Томограф же не работал.

– Очень хорошо. Не придётся переделывать. График надо составить с таким расчётом, чтобы всё максимально походило на естественные магнитные бури, вызываемые местным светилом.

– Не слишком мудришь, Хррот?

– Не слишком. Аборигены уже вовсю используют радиосвязь, пусть и самую примитивную. Кто может поручиться, что они не имеют службы, регистрирующей изменения магнитного поля планеты? Нормальная служба погоды обязана их учитывать. Такие сеансы, как сегодня, да ещё повторяющиеся регулярно, должны их насторожить.

Иахрр задумчиво свивал-развивал хвост в кольца.

– На этот раз ты прав. Хорошо, я учту.

– Всё это очень даже занимательно, коллеги - встряла вдруг Урумма - Но главную добычу всегда приносят прямые исследования. Когда мы пускаем телезонды и пробоотборники? Мне нужны образцы.

Пожилой человек, дальнозорко откинувшись, смотрел на диаграмму, широкой лентой свисавшую со стола. За спиной профессора топтался молодой человек.

– Вы уверены, Дитрих, что в это время никто не входил в аппаратную?

– Да, профессор. В смысле, никто не входил.

Профессор Кильского университета герр Вебер в сомнении пожевал губами. Разумеется, он не мог поставить под сомнение показания своего детища, выстраданного потом и кровью, прибора для регистрации магнитного поля Земли. Прибор, конечно же, не врал, как и положено честному немецкому прибору. Но, как и честного человека, его вполне можно было обмануть. В памяти профессора до сих пор были свежи воспоминания о весьма непристойной шутке, учинённой парочкой студентов - эти хулиганы додумались намагнитить длинный стальной лом, плотно навив на него провод и пропустив по нему ток от аккумулятора. Заряженное таким образом орудие преступления затем подложили за стеной, в непосредственной близости от чуткого прибора. Хорошо, что профессор сгоряча не послал тогда статью в научный журнал. Скандал!