Виктория Воробьева - Юнона

— Это если считать Си-О разумным.

Марика пожала плечами, как бы не желая доказывать очевидное.

— Получается, он записывает все, что мы говорим, — пробормотала Нэлл.

— Скорее всего. Возможно, пытается разобраться в нашей системе коммуникативных сигналов.

— Таким дебильным способом?

— Предложи ему другой способ, лучше, — насмешливо отозвалась биолог.

— Можно, я выражусь матом?

Дверь открылась, и в кают-компанию вошел Алекс Зевелев. Все разом посмотрели на него.

— Как там ваши дела? — нетерпеливо спросила Линда.

Алекс подошел к лотку, взял себе контейнер с ужином, сел к ним за столик и только после этого ответил:

— Прекрасно. Уложили оптоволокно во всех воздуховодах пятого отсека. Теперь там мир, тишина и покой. Все счастливы.

Нэлл удивленно вгляделась в его лицо. Сам Зевелев не был ни счастлив, ни даже рад. Он сосредоточенно ел, больше ни на кого не глядя, и с каждой минутой мрачнел все больше.

— Алекс?

— Мм?

— Ты считаешь, мы совершаем ошибку? — негромко спросила она, улучив момент, когда за столом разгорелась дискуссия об универсальности когнитивной функции.

Тот поднял на нее глаза.

— Да, — ответил он.

— Почему?

— Потому что мы отказываемся от контакта. Потому что отвечаем агрессией, даже не дав себе труд разобраться, что же нам предлагают.

— А нам что-то предлагают? По-моему, нам ломают станцию и среди ночи нападают на людей.

Алекс усмехнулся.

— Нэлл, ты видела, как двигаются углеродные капли? Конечно, видела, мы же вместе смотрели видео из каюты Кэндзи Куроки. А теперь вспомни, сколько времени прошло с момента твоего пробуждения до того момента, как ты добралась до двери в коридор. Пять минут, десять? Если бы они хотели на тебя напасть, они бы напали, я тебя уверяю.

Нэлл мелкими глотками цедила витаминный коктейль. Что ж, определенный резон в его словах был. Но даже если предположить, что он прав и что Си-О не собирался причинять им вред, мысль о черных лужах, бесконтрольно шастающих по станции в полной темноте, радовала не больше, чем мысль о пауках, ползающих по голой спине.

— Почему мы не можем разговаривать по каналу связи, как все нормальные люди? Какого хрена он лезет к нам на станцию? — буркнула она.

— Он пытался с нами разговаривать по каналу связи, мы его не поняли.

— Алекс, да у тебя натуральный Стокгольмский синдром! — воскликнула Нэлл.

— Возможно, — ответил Зевелев, опуская глаза к тарелке.

Вернувшись в каюту, Нэлл обнаружила в «кейки» отложенное сообщение от Макса Гринберга.

— Миссис Сэджворт, Вы позволите нам воспользоваться модулем «Кракен»? — спрашивал он.

Нэлл тут же отправила ему вызов.

— Макс, без проблем, — сказала она. — А что, у вас появился объект для исследований? Поймали углеродного червяка?

— Если так можно выразиться, — со сдержанным торжеством в голосе ответил Гринберг. — Мы загнали в центральную воздушную камеру с пяток этих тварей, а они собрались в один шар и больше не рыпаются. Если придумаем, как этот шар оттуда вытащить — получите себе игрушку взамен Четырнадцатой точки.

Сердце Нэлл тревожно забилось.

— А если не придумаете? — спросила она.

Макс коротко выдохнул воздух.

— Придумаем! Должны придумать. Но Вы не волнуйтесь. Пока там светло, они все равно никуда больше не денутся.

«В одном отсеке да. А в остальных? Алекс говорил, что на все отсеки оптоволокна не хватит», — подумала она, но вслух ничего не сказала.

Это была первая ночь при ярком свете. Нэлл провела ее между сном и бодрствованием, то погружаясь в странные тревожные миры, залитые багровым светом, то почти выныривая в реальность. В половине четвертого утра она сломалась, надела виртуальный шлем и вывела на зрительное поле звездное небо, но толком заснуть все равно не смогла. Ей снова чудились шорохи, потрескивание и постукивание, а воображение рисовало то паукообразных, то змееобразных черных тварей, подкрадывающихся к ней со всех сторон.

Утром, умываясь, она заметила под ногтями красный налет, который так и не смогла отчистить. Тончайшие, как мох, нити тянулись от самых кончиков вглубь ногтевой пластинки, придавая пальцам то ли травмированный, то ли испачканный вид.

— С этим ничего не сделаешь, смирись, — сказала Линда во время медицинского осмотра. — Нитевидные постепенно проникают в толщу ногтей и особенно в волосяные каналы. Через пару месяцев мы все будем ходить с темно-красными шевелюрами.

«Если доживем», — подумала Нэлл.