Виктория Воробьева: Юнона

Нэлл вдруг стало тревожно, почти страшно. Черная полусфера притягивала ее взгляд. В ней что-то происходило — по вздрагивающей поверхности бежала рябь, она колыхалась, как будто была мешком, в котором кто-то бился и рвался, пытаясь выбраться на волю. Нэлл подошла ближе — и вдруг мешок лопнул, превращаясь в жерло, в тоннель, в извивающуюся, засасывающую глубину. Несколько мгновений было заполнено отчаянной борьбой — а потом Нэлл проснулась.

Посмотрела на часы. Прошло чуть больше пяти часов, и сна — ни в одном глазу. А значит, нечего и лениться. Она выбралась из мешка и медленно выпрямилась, привыкая к разной силе тяжести для ног и головы. Как и на Юноне, на «Игле» искусственная гравитация наводилась вращением, но здесь радиус кривизны был гораздо меньше, и от быстрых движений кружилась голова.

Туалет, умыться, взять витаминный утренний коктейль. Привычно забраться в ложемент, надеть виртуальный шлем. Вот она, Юнона. Совсем близко.

До станции оставалось чуть больше трех тысяч километров, скорость сближения снизилась до 250 м/сек и продолжала уменьшаться. На фоне черного бархата космоса, ярко освещенное солнцем, сверкало ажурное трехсотметровое колесо, пронзенное тонкой осью надстраиваемых стыковочных ферм. В месте соединения оси и колеса располагалась массивная втулка энергетического комплекса. Приглядевшись, Нэлл заметила, что колесо вращается — примерно в два раза быстрее секундной стрелки.

Юнона — гордость человечества. Юнона — самая удаленная от Земли пилотируемая станция. Центр по изучению системы Юпитера в целом и подледной биосферы Европы в частности. Ее дом на ближайшие два года.

Корабль дрогнул, ложемент чуть повело в сторону, и Нэлл ощутила себя как в лифте, скользящем вниз. «Игла» замедляла свое вращение, а с ним уменьшалась наведенная сила тяжести. Через час наступит невесомость, а еще через пару часов корабль пристыкуется к одному из стыковочных узлов Юноны. Модуль «Кракен» перестыкуют и подключат часов через шесть, и только после проверки всего оборудования будет дана команда на посадку «Виночерпия-2». Завтра, самое позднее послезавтра они посадят зонд-вездеход на снежную равнину области Урук.

В наушнике звякнуло.

— Не спишь? — спросил Пол.

— Не сплю, — согласилась Нэлл.

— Мне тоже не спится. У меня молодняк бесится, по боксам носится. Гравитация слабеет, всем крышу сорвало. Скоро крысы будут парить, как горные орлы, — он хмыкнул.

— Разве это для них не стресс? — удивилась Нэлл.

— Так молодняк же, два месяца всего, — ответил Пол. — Для них все на свете игра. Выдал им по лишней порции жратвы, пусть порадуются.

Нэлл молча покачала головой. Пол искренне любил свое зверье, даже дождевые черви вызывали у него нежность. Что не мешало ему ставить над ними опыты.

— А Мишель спит? — спросила она.

— Или спит, или творит намаз.

Ощущение падения все усиливалось.

— Не боишься? — вдруг спросил Пол.

— Есть чего бояться? — отозвалась Нэлл. — Думаешь, со стыковкой возникнут проблемы?

— Я не про стыковку.

— А про что?

Хотя она знала, про что. Тема по активному исследованию 14-ой Сверхцветной точки была утверждена и попала в план исследований только благодаря пробивной силе Майкла Бейкера, ее научного руководителя. Даже в научном совете многие были против.

— У русских есть пословица: «Не буди лихо, пока оно тихо», — ответил Пол.

— Какая линия защиты тебя больше устроит? — насмешливо сказала Нэлл. — Во-первых, я могу доказать, что сверхцветные точки совершенно безопасны. Во-вторых, нарисовать картину технологического прорыва, который нас ждет, если мы продолжим исследования загадочного артефакта внеземной цивилизации. И в третьих, воззвать к твоей гордости homo sapiens`а, которому стыдно бояться каких-то углеродных мешков с водой.

— Пистолет — тоже всего лишь кусок железа, — буркнул Пол.

— Твои слова, о Нэлл, напомнили мне один старый анекдот, — раздался голос Мишеля. — Одна женщина заняла у соседки кувшин, но вернула его с трещиной. Судье она назвала три причины своей невиновности. Во-первых, она этот кувшин в глаза не видела. Во-вторых, он уже был с трещиной. Ну, и, в-третьих, она вернула его в целости и сохранности.

Пол хмыкнул.

— Ты тоже боишься исследований сверхцветной точки, Мишель? Вот уж не подумала бы.

— Нет, я не боюсь, — спокойно ответил тот. — На все воля Аллаха.

Нэлл, как всегда, испытала чувство неловкости. Мишель был убежденным правоверным мусульманином, и от этого казался ей слегка сумасшедшим. С другой стороны, ей было стыдно своей ксенофобии, и она старалась ничем ее не проявлять.