Александр Смирнов - Опричник

– Какое? – спросил Федор.

– Я ей клятву давал, что об этом ни одна живая душа не узнает. Мне вас, мой друг, убить сразу же после окончания повествования придется. – Меншиков побледнел. – Да пошутил я, граф. – Утешил Рашфорт.

Карета остановилась. Дворянин выбрался из нее, а за ним Федор. Граф оглядел товарища и покачал головой.

– Да, в такой одежде далеко не уедешь, – проговорил он, – удивительно, как вы еще живы-то остались? Придется вас немножечко приодеть. Эжен, – обратился граф к кучеру, – посмотри, где-то там, в вещах, мой старый костюм лежит. Найди, да отдай, графу д’Моне.

– А как же вы, сударь?

– Я уж как-нибудь обойдусь. Новый в Ля Рашели у купцов куплю.

Кучер, молодой парень лет восемнадцати спрыгнул с козел и подошел к деревянным сундукам, что были закреплены позади кареты. Открыл верхний и стал рыться внутри. Пока он этим занимался, Рашфорт развел костер. Достал из корзинки, что стояла под скамейкой курочку, и нанизал ее на шомпол. Закрепил над огнем. Меншиков опустился рядом с ним.

– И так, мой любезный друг, вы желаете узнать историю миледи Винтер?

Федор кивнул.

– А почему? – Уточнил граф, и, не дождавшись ответа, тут же спросил: – А мою не желаете послушать?

Путешественник хотел было отказаться. Ему куда интереснее была судьба женщины. Он хотел сравнить изложенную в мемуарах д’Артаньяна историю с той, что сейчас готов был поведать ему Рашфорт. Но, чтобы не обидеть нового друга молвил:

– И об ваших приключениях, граф, я с удовольствием послушал бы.

– Эвоно как, – хмыкнул Рашфорт, – так и быть расскажу, но не сегодня.

Мишель Фредерик граф Обочин перевернул курочку и произнес:

– История эта началась, сразу же после Варфоломеевской ночи…

Слушая Рашфорта, Меншиков вдруг понял, что не все было так просто, как казалось на первый взгляд. Неожиданно выяснилось, что история оказывается субъективной. Характеристики персонажей, которые так настойчиво преподавали в школах, в зависимости от сложившейся ситуации в обществе, менялись иногда кардинально. Сложно было определить, каким именно был тот иной человек, основываясь только на летописях, составленных по воле правителей. На удивление, вполне возможно, чтобы оправдать свои поступки, нечто подобное случилось и с Миледи. Отрицательный персонаж, так усердно срисованный Александром Дюма-старшим, неожиданно стал приобретать положительные черты. Из хитрой, алчной авантюристки, девушки легкого поведения, способной пойти по трупам к своей цели, она превратилась в милое существо. Оставалось только понять, стоит ли доверять графу Рашфорту да разобраться кто она на самом деле – ангел воплоти или сатана в юбке, послан на головы «невинных» мушкетеров и герцога Бэкенгема. С другой стороны предстал перед глазами Федора и Атос. Благородный граф д’Ля Фер оказался на самом деле не таким уж и благородным. Меншиков вдруг вспомнил казнь Миледи в романе и ужаснулся. Он вдруг осознал, что у женщины даже не было возможности защититься. О какой уж презумпции невиновности говорить, когда на тебе ополчились четыре мушкетера да Лилейский палач. Только теперь, слушая рассказ графа Рашфорта, Федор узнал, что все события развивались чуточку иначе, чем они были переданы в мемуарах гасконца.

Дочь ордынского казака Пестеля – Шарлота родилась в ту самую пору, когда по всей Европе начались восстания против старой власти. Ей чуточку повезло, и она угодила появиться на свет как раз в тот момент, когда во Франции наступило временное затишье, как раз в самом начале нового века. Девушка слишком быстро осиротела. Ее мать, женщина знатного рода и имевшая вес в обществе, стала жертвой очередного мятежа, что вспыхнул в тот год в городе Лель. Понимая, что служит в синей орде и воспитывать девочку одновременно он не сможет, казак Пестель, отдал ее на воспитание в монастырь кармелиток, с надеждой, что ему ее удастся забрать лет через пять. В четырнадцать лет, Шарлота узнала, что ее отец погиб под стенами Каркассона. Утешитель нашелся сразу. Им оказался настоятель соседней деревеньки. Почему тот так поступил, ни Шарлота, ни Рашфорт не знали. Силой или уговорами (граф точно сказать не смог), но монах соблазнил четырнадцатилетнюю девушку, сделав из невинного создания любовницу. И неизвестно, сколько бы длилась эта греховная связь, если бы слухи не дошли до главы протестантов. (Тут Меншиков уточнил, кого граф имел в виду под протестантами, сославшись, что теперь ничего не понимает). Рашфорт рассмеялся и объяснил, что это реформаторы церкви, именующие себя на современный лад не иначе как – католики.