Фарид Джасим - Окно в Энцелад

– Я не такая молодая, как кажется, – ответила она, чуть смягчившись. – Присядем?

Макс кивнул и взялся за ручку двери, система «килесс» отперла машину. Он сел на место водителя, фээсбэшница опустилась на пассажирское сиденье и захлопнула дверцу. Стало тихо, сухо и тепло. Макс завел двигатель, и через пару минут в салон потекли струи горячего воздуха.

– Итак, что я натворил? – начал он, повернувшись к майору.

– Пока ничего, – сказала Гонцова, пристально вглядываясь в собеседника. – Наверное. Но у меня есть к вам несколько вопросов, и я ожидаю от вас честных, откровенных ответов.

– Постараюсь, – искренне пообещал Макс, покусывая губы, – но ничего не гарантирую.

Майор чуть нахмурилась, но, очевидно, решила не начинать разговор с прессинга. Сохраняя вежливый тон, сказала:

– Уж постарайтесь. Дело в том, что вам может угрожать опасность.

– Мне?

– Да.

– С чего бы?

Она, наверное, вообще понятия не имеет, что такое опасность, мелькнула невольная мысль. Однако внутри от ее слов похолодело.

– Максим… я могу вас так называть? Скажите, Максим, с вами в последние дни связывались незнакомые люди?

– Со мной регулярно, каждый божий день, связываются незнакомые люди, – честно признал он.

Гонцова нахмурилась и насторожилась.

– Кто именно?

– Да всякие… новые заказчики, бухгалтера корпоративных клиентов или…

– Нет, я не о том. Не по работе, а в частной жизни.

Макс отрицательно покачал головой.

– А с вашим сводным братом? Его же Александром звали, не так ли?

Он стиснул зубы и посмотрел в сторону. Анастасия терпеливо ждала ответа, не сводя с него глаз.

– Может, он вам что-то рассказывал? – не выдержала она через минуту. – Или его супруга?

– Нет, не знаю, – мотнул головой Макс, – никто не контактировал, насколько мне известно. Со мной уж точно никто.

Гонцова помолчала несколько мгновений, пристально рассматривая его, а затем развернулась к нему всем корпусом и достала из широкого бокового кармана телефон.

Макс прислушивался к завываниям из своего желудка и с нетерпением ждал окончания этого странного разговора. Под пронзительным взглядом молодой женщины он чувствовал себя неуютно. А тут она еще принялась копаться в телефоне, ничего не объясняя. Он стал прикидывать, как бы поскорее отделаться от фээсбэшницы и отправиться обедать, но та наконец оторвалась от сотового и спросила:

– Вы когда-нибудь встречали этого человека?

С этими словами она развернула к нему аппарат, демонстрируя фотографию.

На экране Макс увидел мужчину приятной наружности с коротко стриженными русыми волосами и длинной бородой. В его больших голубых глазах светилось нечто, что Макс мог бы описать словосочетанием «отеческая доброта». Несмотря на это выражение и на обильную растительность на лице, мужчина выглядел молодо, ему можно было дать не более двадцати восьми, тридцати лет. Он показался Максу знакомым, но где они могли встречаться, когда и при каких обстоятельствах, не припоминалось.

Макс так и сказал фээсбэшнице, на что та с легкой укоризной в голосе предложила:

– Взгляните еще, внимательнее.

Он приподнял брови, снова уставился на фотографию.

– Его зовут Дмитрий Иволгин, – подсказала Гонцова, как будто собеседник не мог вспомнить только имя, а затем добавила: – Москвич. Воспитанник Сретенской духовной семинарии.

Макс только пожал плечами.

– За новостями не следите?

– Точно! – воскликнул он, узнав в бородаче героя репортажа про туристов-неудачников. – Его же на днях показывали по телику. С ним еще девушка и мужик смуглый.

– Да-да, – покивала с облегчением майор и легким движением пальца перелистнула фотографию. Теперь с экрана улыбалась блондинка с бледным квадратным лицом и светлыми глазами. – А это Линн Хольмберг, гражданка Швеции. И наконец, – еще одно движение пальца, – Джеймс Монтана из Соединенных Штатов.

– Да, я их знаю, – признал Макс, – но только по репортажам из новостей.

– Они не пытались с вами связаться? Или с вашим братом?

Он недоуменно покачал головой, вылупился на фээсбэшницу и проговорил:

– Нет, с чего бы?

Она хмыкнула и спрятала телефон, села на сиденье ровно. Погрузилась в раздумья, глядя в окно на проносящиеся неподалеку автомобили. Дождь перестал, но ветер продолжал раскачивать линии электропередач, колыхать дорожные знаки и рекламные плакаты над проезжей частью. В машине стало тепло, даже жарковато. Макс расстегнул ветровку и снял промокшую бейсболку. Темноволосая женщина скрестила руки на груди и сидела неподвижно; жары она, казалось, не замечала так же, как совсем недавно не обращала внимания на холод. Наконец повернула лицо к собеседнику и сказала: