Роберт Курганов - Чтобы не зря

– Говорят, ядерная зима должна длиться лет под тридцать. Уже десять прошло. Светлее пока не стало ни чуть. Эх! Доживу ли? – Пропыхтел Старик, глотая влажный морозный воздух. Идти было тяжело, а уж разговаривать на ходу – так и вовсе героизм.

– Иди давай, старый пень! – Серый толкнул старика в спину. – Или свали с дороги.

Тот замолчал и ускорил шаг. Снегу за ночь навалило прилично, по «свежаку» всегда тяжко пробиваться. Вперед поставили новичка Нечаева. Бедолага впервые вышел на добычу, и так не повезло – метель. Сейчас-то все стихло, но нанесло столько, что в низинах тонули по пояс. Передовому это крайне тяжело, поэтому обычно менялись несколько раз за всю дорогу. Но новичок правил не знал, а те, кто знал – помалкивали. Наконец Старик не выдержал, тронул идущего впереди Нечаева за плечо:

– Ты, дорогой, совсем выбился, еле идем. Ты отступи, я тебя подменю.

Нечаев ступил в сторону, остановился, благодарно взглянул на сердобольца, и согнулся, упершись руками в колени. Его лицо окутало густым паром дыхания. Морозно, но влажно. Лето…

– Через рот не дыши, – назидательно заметил старик и двинулся первым.

Идущий за ним Серый опять ткнул стрика кулаком в спину:

– Иди уже, полено горелое! Вперед он полез. Посмотрим, через сколько шагов ты заскулишь.

За Серым шел Беглов – высокий и статный, он казался благородным офицером. В споры и распри не вступал, всегда держался отстраненно. Этот из политических: отбывал за причастность к попытке переворота. Он тащил деревянные сани с запасом дров, снастями и всяким полезным рыбацким скарбом.

Замыкал колонну надзиратель. Увидев Нечаева на обочине, он несильно ударил его палкой по спине и прикрикнул трубным басом:

– Ты чего тут стал, пустая голова? Ну-ка в стро-ой! Тебя никто сюда не обязывал, сам напросился, дубина. Топай!

Нечаев вступил в стежку и пошел в строю, поглядывая на скользящие впереди санки. День только начинался, а силы уже истощились.

На водохранилище редко ходили вольнонаемные – больно уж тяжелая это работа: идти далеко, дежурить сутки в снегу и непрестанно обивать и очищать полынью от заледи. И поручали эту работу арестантам, немного урезая им сроки заключения.

Забавляясь, надзиратель постукивал Нечаева в спину и наступал на войлочные задники унт:

Это ж надо – сам напросился. Ты что, эй, снеговик, – и он опять ткнул Нечаева палкой. – Решил в озере искупаться?

Нечаев не отвечал, шел молча, стараясь не отставать от саней. Купаться он, конечно, не собирался. Но цель у него была – рыба. Вольнонаемным давали долю – десятину выручки товаром. Уловы набирались небольшие, но за пару суточных дежурств добывалось столько рыбы, сколько в подземке не на всякую месячную зарплату купишь.

Команда взобралась на возвышенность, выдохлась, ослабела и движение остановилось. Старик не дошел до конца подъема, уселся в снег, расстегнул ворот. Даже надзиратель остановился, прильнул плечом к покосившемуся бетонному столбу и дышал громко, с голосом и кряхтеньем. Присели на кирпичную стену развалин, теперь полностью утонувших в снегу. Здесь всегда делали передышку.

– Да… Навалило… – задумчиво протянул Беглов. Его дыхание было спокойным, ровным.

– А денек-то ничего, солнечный! – крикнул Старик.

До места отдыха он не дотянул и теперь лежал поодаль. Вообще он был не старым – лет пятидесяти. Но молодежь называла его Стариком, вероятно за его снежно-седую косматую бороду или за телесную дряхлость и шаркающую походку. Старик все ждал тепла:

– Солнце сегодня – как прожектор. Может правда после ядерной зимы будет и весна?

Рыбаки подняли головы, всмотрелись в небесную серь. Обычное солнце – тусклый беловатый диск на монотонно-сером полотне неба. Да, погода безоблачная, что случается редко. Но весна… Нет никакой весны.

– Ляшков! – гаркнул на старика Серый. – Заткнись ты, идиот! Бесишь со своей весной, – и шутливо обратился к надзирателю: – Начальник, давай его тут оставим. А весной, как растает, заберем.

– А на кой он нам весной? – басисто включился в игру надзиратель. – Пусть до осени лежит.

– Злой ты человек, Серый, – обиделся Старик. И, помолчав, покрутив мысли в голове, и не найдя им ответа, выпалил. – Ты вообще самый злой и непутевый человек в нашем поселке! Все люди как люди, а ты… Нехороший и непутевый… Еще и злой…

Серый криво улыбнулся, достал из кармана мелкую щепку, сунул в рот и завалился спиной на мягкий снег. Лицо его стало блаженным и мечтательным, он выглядел вполне довольным жизнью: