Юрий Харитонов - Далекое завтра

– И чуть нас не погубила! Но не терзай себя, дорогая, – вред, нанесенный тобой нашему проекту, оказался минимальным.

– Вред? Да от тебя вреда оказалось в сто тысяч крат больше! – крикнула девушка, задетая словами мужа. Злость, что переполняла ее, заставила подняться на койке. – Ты собрал всех здесь! Ты и тебе подобные уничтожили остальной мир! Потом ты убил меня и нашего сына!

– Стоп! Сына не я убил, а нестабильный ядерный реактор, который разрушил Атланту-2 в Омске. Тогда все делалось впервые, и ошибки были возможны!

– А кто отправил его туда?

– Прости, милая, но я не мог позволить тебе заразить своими революционными идеями его неокрепший разум. Он должен был видеть новую эру по-новому, а не с позиций пенсионерки, которой старый мир дорог и которую не устраивает новый, красивый и правильный мир будущего, не такого, к которому она привыкла.

– Ты поработил этих людей, забрал у них ценности, разделил на женщин и мужчин, заставил навсегда забыть друг о друге, и это твой новый мир?

– Да, – буднично пожал плечами Гафт, – Мир, в котором перенаселение планеты невозможно! Мир, в котором окружающая природа свободна от губительного воздействия человечества. Мир, где человек победил свои амбиции и стал…

– Рабом системы! – перебила Зои, адреналин от наполнявшей ее злости заставил подняться на ноги и, шатаясь от слабости, подойти к монитору ближе. Голое тело, покрытое капельками влаги и мурашками, казалось вдвойне соблазнительным. – Рабом, заключенным внутри города, которым управляет КИРа. И этот муравейник ты называешь домом? Да это тюрьма! Самая настоящая садистская тюрьма!

– Ой, ну опять начинается… – протянул Первый, закатив глаза. – Хорошо. Тебе еще пол часа на все про все, а потом врубаю воду. Иначе времени нет: у нас сегодня важное событие! Наконец-то решена генетическая задача века! И знаешь, кто её решил?

– Пошёл ты, – выдавила из себя Зои.

– Ну, как знаешь, – Гафт махнул рукой и отключился. А Каплан потянулась за одеждой. Так или иначе, ей не удастся избежать жизни. Ее опять реинкарнируют. Но можно бороться изнутри. Она пока еще не знает, как, но шанс представится! Обязательно представится! А воспоминания придадут ей ненависть и достаточно силы, чтобы выдержать все, что угодно, и решиться на любое безумство.

Антон сломался. Он не чувствовал себя настолько беспомощным с момента, когда его жалкого, мокрого и без сил, но наполненного знаниями предшественников, извлекли из камеры ускоренного роста. Биоин был испуган и дезориентирован. Несмотря на ясное понимание происходящего, – репликам еще в капсуле роста внедряли информационную матрицу предшественников, – он не мог говорить и самостоятельно двигаться. Абсолютно все мышцы приходилось тренировать заново. Тогда еще молодого, двадцатилетнего и только что рожденного Власова поместили в изолированную «детскую» и возились с ним не меньше недели, пока молодой человек учился управлять мышцами и говорить, применять весь объем знаний и опыта, который впихнули в голову новоиспеченному Шестьсот Первому. С проекции на стене с Власовым постоянно разговаривал молодой человек, учил правильно произносить буквы, складывать в слова, пока лицевые мышцы не усвоили весь набор движений. Далее начались силовые тренировки. Антон заново учился управлять мышцами: ходить, бегать, плавать, координировать движения. И постепенно юноша обрел, наконец, власть над телом. Странно оказалось осознавать, что он все это знает и умеет, но почему-то ничего не получается. Так же и с электронным интерфейсом. Ни с первого, ни со второго раза ничего не вышло. Даже когда биоина начали вводить в курс его непосредственной работы – знакомые схемы и модели ДНК никак не связывались воедино. Целостность информации оставалась за гранью понимания, пока он сам не вник в суть вещей. И лишь когда новоиспеченный молодой человек был подготовлен полностью, Антона выпустили в общий мир. Но и тогда асоциальный образ жизни ввел его в глубокую депрессию. К встрече с обществом он оказался не готов. И затворился внутри себя на долгое время. Дом-комната – работа, и ничего больше. Только со временем чувство одиночества развеялось, общение с сотрудниками позволило обрести немногочисленных знакомых, и Власов начал постигать окружающий мир с его развлечениями.

Теперь же как будто все повторилось. Словно его только что выкинули из камеры роста, выдернули из общего организма, выщипнули как атом из мироздания и оставили одного. Голос КИРы больше не появлялся, цифровой интерфейс, давно воспринимаемый частью внутреннего мира, умер и не воскрешал, сколько Антон ни просил и ни стучал пальцами по запястью. Это походило на ампутацию, когда человека лишают одной из важных частей тела, ноги ль, руки, или другого органа. Интерфейс вживлялся еще в капсуле роста, и в течение жизни единица общества настолько привыкала к взаимодействию с ней, что не замечала. Это как подсознательное знание: ты ходишь, но не думаешь об этом, кушаешь, не замечая, как, или ощущаешь потребность в чем-то необходимом. Так же срастается с человеком и его сознанием интерфейс.