Евгения Васильева - Двенадцать

– Я успел просвистеть призыв своим собакам, которые за доли секунды схватили поганцев за руки, – мужчина резко дернул связывающие руки двух парней веревки, чем вызвал стоны боли, чтобы показать рваные раны от собачьих зубов. – Девочки выбрались из рук монстров и выбежали из дома вместе со мной. К сожалению, уродами были зарезаны обе мои собаки и пришедший на помощь Шир Кохлеа, сын вам известного рыбака Анно Кохлеа, проживающего в доме на площади.

Его рассказ прервался рыданиями женщины, выбежавшей из дома, на котором мы с Моэром устроили себе зрительный зал.

– Оп, спрячь голову, – скомандовал Моэр. – Достаточно неловко, что мы с тобой в качестве обзорной площадки выбрали дом, полный траура. Лучше не показываться.

Мы отползли ближе к середине дома, чтобы снизу не было видно голов зевак, пришедших поглазеть на чужое горе. Через пару минут рассказ продолжился, а мы смогли продолжить наблюдения.

– Шир Кохлеа был смелым молодым юношей, не оставившим в беде семью с маленькими детьми, – рассказ повара прерывался всхлипами, а вокруг выбежавшей из дома женщины в длинном черном саване собрались люди, передававшие ей различные мешочки. – Но он пал в неравном бою с одичавшими чужестранцами, желающими уничтожить ту жизнь, которая у нас с вами есть. Нарушить тот баланс, который существует между нами и природой.

Мужчина еще раз отпил из бурдюка, и у меня оставалось все меньше уверенности, что там была вода. С каждым глотком из глаз мужчины пропадал страх, и появлялась ярость.

– Они принесли смерть и украли кров… и они должны отдать свои жизни ради спасения всех нас!

Тишину прервали крики одного из стоящих на помосте связанных парней, менее всего покалеченного.

– СЖАЛЬТЕСЬ! Мои братья не слушали меня и решили зайти в дом. НО Я НЕ ЗАХОДИЛ!! – парень упал на колени. – Мы уйдем, и вы больше никогда не услышите о нас. Смерть парня, это случайность! Мы не хотели.

От произнесенных слов другой связанный парень отошел от него, не желая мараться его унижением и предательством, и сплюнул кровь на помост перед его ногами, не добавив ни слова.

– Обычно обвиняемые все отрицают и тоже начинают перечислять, кто они и почему правы, – снова шепотом пояснил Моэр. – В этом и состоит смысл концепции последствий, по которой мы живем. Побеждает тот, кто своей жизнью заработал авторитет, и смог его защитит. А так, сегодня даже не интересно.

Далее повар Гор достал из кармана своего халата окровавленные кривые ножи и бросил в песок перед помостом, тем самым заставив отступить ближайших зрителей, и сказал:

– Это оружие, с которым они пришли. Ни моя семья, и ни одна семья в этом городе не сможет спать спокойно, зная, что рядом ходят те, кто уже однажды отнял этим оружием жизнь. Прошу проголосовать.

В толпе начали зажигаться огни, будто кто-то исполнял грустную песню о любви на концерте. В одной руке у людей были вещицы, похожие на лампочки, наполненные густым мутноватым газом, а в другой рукой горожане совершали те же действия, что накануне выполнял Моэр для выработки электричества. От этого «лампочки» начинали светиться тусклым сероватым свечением.

– Они зажигают лампы, наполненные ксеноном из минерального источника неподалеку. Поднятая лампочка это голос за рассказчика, за инициатора разбирательства, – и после моего недоуменного выражения лица Моэр добавил. – Электрический разряд в одной руке, проходя через мозг, в случае согласия с рассказчиком, зажигает лампочку во второй руке. То есть, убиваются сразу два зайца, голос виден, и точно знаешь, что он тебе верит. Соврать нельзя.

Еще и лампочки зажигают. Под таким тусклым светом даже ключом в замочную скважину не попасть, больше всего напоминает свет часов микроволновки, но мир становился все удивительнее для меня. У меня буквально уже руки чесались попробовать, не зажгут ли свет мои руки. Телефон бы заряжала.

Вся площадь наполнилась светом и плачем парнишки на помосте от осознания бесповоротного проигрыша в этой войне.

Гор лично всадил парням по ржавому ножу в бедра ног, развязал руки и ноги и приказал бежать в лес. Через пару минут в ту же сторону следом по тропинке из кровавых капель отправились, по меньшей мере, двадцать мужчин и женщин с луками, ножами, мечами.

– Что сейчас происходит? – спросила я.

– Правосудие свершилось, и город решил избавить мир от этих ребят, – спокойным тоном сказал Моэр. – А нам пора уходить.

– Подожди. У вас что, это такая казнь? А что это за мужчины пошли в лес?