Магдалина Шасть - Трупы в озере

– П-понял. Значит, они не будут. Не б-бойся.

Но то, что ВСЁ они будут, молодая женщина сразу же поняла по лицам тех двоих, которые вышли из подъехавшей машины. Слишком внимательно разглядывали её. Оценивали. Но двое, это не пятеро. Анна попыталась найти плюсы. Убивать её им незачем. Или есть повод? Сопротивляться она не планировала. Лёха едва ли заступится. Заикающийся чувак, на убитой четырке, авторитетом явно не отличался. Но что такого-то? Подумаешь, пара абсолютно незнакомых мужиков. Оба чистые, представительные, с квадратными челюстями и бритыми затылками. По меркам врача-патологоанатома, очень даже симпатичные. Убудет от неё, что ли? Тем более, что после алкоголя секса хотелось ещё неистовее.

Серый. Макс. Но интуитивно Анька выбрала Серого. Было в его взгляде что-то. Детское. Наивное. А вот Макс выглядел, как конченый уголовник. К нему девушку не тянуло. От слова совсем. И это настораживало.

– Что Вы в нём нашли, Аннушка? – добродушно поинтересовался севший с Анькой на заднее сиденье Серый, когда все залезли в Лёхину четырку для согреву, – Роскошная женщина, королева и вдруг… с ЭТИМ. Лёха, он же задрот шелудивый. Ему даже проститутки не дают. Я б такую женщину на руках носил, никому трогать не разрешал, а он Вас НАМ продал, за сала шмоток. Не понимаю я баб. Очень вы, Аннушка, нелогичные и доверчивые.

– Как это продал? – Анна удивлённо уставилась на занервничавшего Лёшку, ожидая объяснений.

– Аньк, ты эт-то… Мне д-деньги нужны. Т-тебе хорошо б-будет. И мне х-хорошо. Зач-чем бе-бесплатно-то?

– Ты же сам сказал, что меня не тронет никто? Если не захочу, – но, если честно, не на шутку взволнованную Бессонову уже мало заботило то, сколько денег поимеет сегодня щуплый нищеброд, благодаря её болезненной распущенности. Брутальный Серый призывно улыбался и уже водил горячей ладонью по острой Анькиной коленке.

Она очнулась на нём, абсолютно голая, бесстыдно истекающая нечаянным наслаждением на кожаное кресло. Крупные ладони Серого лежали на её покрытых испариной ягодицах, а его горячие губы ласкали распалённую грудь. Они были вдвоём. Анька застонала, сотрясаясь от вновь и вновь накатывающего горячими волнами безумства.

– Какая же ты… ненасытная! – мужчина, как мог, притормаживал своё возбуждение, желая подольше насладиться её откровенным и запредельно безбашенным удовольствием от соития. Не так часто попадались Серому такие страстные, и таких красивые партнёрши. Красивые бабы из его реальной жизни довольно посредственно имитировали страсть и бездарно притворялись увлечёнными, желая получить полагающиеся им ништяки. А Анька. Анька отдавалась ему здесь и сейчас, абсолютно бесплатно. Лишь потому, что безумно ЕГО хотела. И ЭТО было нечто прекрасное. И непонятное, – С Максом не ходи! Поняла?

– Ревнуешь? – Аньку согнуло пополам то ли от наслаждения, то ли от боли.

– Не ходи с ним никуда! Скажи, что не пойдёшь!

– Не пойду.

Но про Лёху уговора не было.

–Аньк, п-пойдём. П-погуляем.

– Куда пойдём? Ну, пойдём.

– А с-сюда с-сп-пустимся, а?

– Сюда? А что тут?

– К-какая разница? З-зато не увидит никто. С-спрячемся, Анька? Ото вс-сех?

Они с Лёхой спустилась тогда в одну из заброшенных развилок подземного канализационного коллектора, пока Серый отвлёкся по малой нужде. А следом за ними, парой минут спустя, туда спустился и беспредельщик Макс.

– Макс, мож-жет не надо?

– Сгинь, скотина, – лицо широкоплечего Макса было надёжно скрыто, поэтому разглядеть его выражение Анне никак не удавалось, но она всё равно почувствовала, КАК зверь улыбается. Предвкушая. Облизываясь. Изнывая от охотничьего азарта. Кожей почувствовала, – Чо, курва, поиграем?

– Макс, ну я, накончал, не пали, – от страха Лёха даже перестал заикаться.

– Сгинь.

Сложно сказать, как долго и каким образом издевался бы над ней отморозок, но заражённая Лёхиным испугом Анна развернулась и бросилась в зловонную темноту с дурным криком. То, что кричать нужно громко и звонко, мать научила непослушную девочку ещё в школе. Чья-то крепкая рука схватила Аньку за волосы, но доктор заорала ещё отчаяннее. И тогда насильник резанул её прямо по одежде. Видимо, чтобы заткнуть. Анна протяжно и громко взвизгнула, толком не понимая, почему всю спину, от лопаток до копчика, пронзила неожиданно острая, обжигающая боль. А потом увидела кровь. Свою кровь. То, что оставлять её живой Макс не планировал, стало слишком очевидно.

Обнаруживший, чтоб все трое исчезли, Серый, конечно, всё понял, но остановить возбуждённого урода было сложно.