Мария Фомальгаут - Квариат

И все равно не понимаю – зачем…

…понимаю потом, когда битва уже отгремела, последняя битва, после которой не осталось никого. Понимаю потом, когда океан входит в опустевшие города, пробует их на вкус, погружает в свои глубины то, что ему нравится и выгоняет на отмели то, что ему неприятно, в растерянности смотрит на какую-нибудь площадь, теряется, ну и что мне делать, я чувствую радость от празднеств, уют рождественских вечеров, и в то же время нестерпимую боль тех, кого когда-то здесь сжигали дотла…

Океан окутывает весь мир, оставляя островки того, что ему не нужно – наконец-то океан становится таким, каким он хотел быть. Иногда океан сожалеет о тех временах, когда он был еще никем, никаким, а иногда сожалеет о том, что все случилось слишком быстро, может быть, люди придумали бы что-нибудь еще, как знать…

…океан, бесконечно тонущий сам в себе…

Уже понимаю, что мне не дадут, скорее всего – не дадут, да просто безо всяких скорее всего – не дадут, потому что имя нам – легион, а их раз-два и обчелся, на каждого очередь в несколько лет. Так что ни черта не дадут, скажут несколько утешительных слов, ставим вас в очередь, ваш номер такой-то, ваш срок подойдет через сто двадцать лет, ну и что, что люди столько не живут, а мы что можем сделать. Все-таки говорю, сам не знаю, для кого, все-таки надеюсь сам не знаю, на что:

– …ну, вот представьте себе космический зонд…

Стараюсь не замечать презрительных усмешек, интересно, как у них получается усмехаться, когда у них нет лиц…

– …его долго собирали, столько сил потратили, столько средств… отправили к звездам…

Вот черт, когда думаю об этом, такие картины вырисовываются, а когда рассказываю, еле-еле могу связать два слова, вот черт…

– …и вот вы понимаете, он посылает снимки далеких планет, раньше их в телескопы видели, а теперь вот так, вживую, атмосферу там, вихри, горы, возвышенности, низменности… Это сенсация, люди в восторге… потом зонд покидает пределы солнечной системы, сигналы от него приходят все реже, люди потихоньку начинают про него забывать, помнят только самые-самые энтузиасты, те, кто его создавал, а может, их уже и нет в живых, тех, кто создавал… Ну вот, самые безумные мечтатели еще ждут чего-то от этого зонда… и вот, через сколько-то там веков приходит сигнал, фотографии, аудиозаписи, что…

Делаю многозначительную паузу.

– …разумную жизнь нашли?

Хочу спросить – а вы откуда знаете – не спрашиваю. Уже и сам понимаю, насколько это банально, уже и сам понимаю, что нет никакого смысла продолжать, и все-таки говорю, надеюсь непонятно на что:

– И вот… новость разлетается по всему миру, по интернету, по всем радиостанциям, или что у них там, объявляют по телевидению, или что у них там… мировая сенсация… и вот здесь нужно потихоньку подвести читателя к мысли, что к этому времени людей на земле уже не осталось… и этих там, в космосе, тоже, может быть, не осталось, и идут сигналы от никого к никому…

Пауза – все притихают, слушают меня, ага, неужели я их пронял, неужели получилось…

– Интересно… очень интересно… ставим вас в очередь…

Вздрагиваю от этого «интересно», как от хорошей затрещины, черт, будь моя воля, вообще бы запретил это проклятущее словечко, потому что оно значит – пошел ты к черту, глупый ненаписанный роман про сигналы из космоса, черта с два тебя кто-то писать будет, и вообще про тебя подумает…

Все-таки спрашиваю:

– И… и когда подойдет…

– …ну вот, посмотрите, ставим вас в очередь к автору, у него сейчас сто восемьдесят идей…

– Э-э-э, сто восемьдесят романов?

– Ну да… да не бледнейте вы так, сейчас же какие авторы пошли, по книжке в месяц пишут… ну в три месяца…

– А сколько лет…

– Шестьдесят вроде… а нет, семьдесят три… да что вы так, люди и до девяноста доживают…

Понимаю, что мне ничего не светит, еще улавливаю чьи-то мысли, ну а что вы хотели, сейчас знаете, сколько без человека сидят, вам и не снилось…

Это было вчера…

…нет, вру, позавчера…

Нет, снова вру, неделю назад, или что-то около того, а может, несколько лет назад, или даже… хотя нет, насчет веков я преувеличиваю…

А сегодня…

…я смотрю на него, и понимаю, что это мой единственный шанс, я смотрю на него, и не понимаю, как я не додумался до этого раньше, а ведь так просто, так элементарно, почему раньше никому и в голову не пришло вот так посмотреть на брошенного человека…

Брошенные люди… а ведь сколько я их видел… вру, нисколько не видел, первый раз натолкнулся на человека, про которого все забыли, вот ведь черт, а правда, почему есть люди, про которых вот так вот забывают, и лежат они, всеми брошенные, где-нибудь в лесу…