Игорь Строков - Многомирие - Колизей

– Где? – спросил я. – Где ты это видел?

– Там, в Саду Вергилия на Палатине проход между мирами.

Название сада было незнакомым и знакомым одновременно – про Палатин там что-то однозначно было, так что это явно был тот самый сад, в котором я гулял в момент телепортации. Вот только имени Вергилий в названии этого сада я не припоминал.

– О, наш шизик друга себе нашёл? – кто-то усмехнулся. – Этот псих постоянно бегает по улицам и орёт про гибель Римской республики. И вечно попадает сюда. Хотя то же и про меня можно сказать.

– Ты тоже бегаешь и орёшь? – кто-то попытался съязвить над моим непрошеным собеседником.

– Остряк, да? – ответил он. – Тоже постоянно вяжут меня и в эту помойку кидают. Кретин.

– Ты туда попал случайно? – продолжил спрашивать я бомжа, не обращая внимания на навязчивых комментаторов.

– Да. Пьяный был, искал, где упасть вздремнуть. Короче, просыпаюсь, а вокруг чё-то всё как-то изменилось. Обратно меня Странник притащил.

– Странник?

– Ну, так он представился, прозвище его. Говорит, так его друзья зовут.

– Поэтичное прозвище, – я усмехнулся.

– И не говори, – бомж махнул рукой. – Мужик добрый, привёл меня к себе домой, отпоил чаем. Спать, правда, не оставил, сказал, что это негигиенично. Говорит, я перепил и мне всё померещилось. Но я проверил заново, прошёл там ещё раз, и снова в том мире оказался. Вернулся – опять здесь. Это проход! И этот Странник как-то с ним связан.

«Да уж, какой нормальный человек будет называть себя Странником?»

– Ну, всё, теперь у нас двое чокнутых, – послышалось со стороны.

– Где найти этого Странника? – спросил я.

– Юпитер его знает, я же бухой был, не помню нихрена. В каком-то подвале мы были, около огромной такой территории, перекрытой забором. Склады, что ли, какие-то, хрен его знает.

– Эй, дурик, – заговорил парень в камере напротив.

– Это ты мне? – спросил я.

– Да кому же ещё? За что ты сам здесь?

– Меня с кем-то перепутали.

– Я чего и спрашиваю, лицо у тебя знакомое какое-то.

В конце коридора гулко хлопнула дверь, застучали вразнобой ботинки. Вскоре у моей клетки оказались трое вигилов. Один из них открыл камеру и громко приказал:

– На выход!

Я потупился на них пару секунд, потом встал. Они резко и грубо схватили меня под локти и повели по коридору.

– О-о, похоже, у тебя проблемы, – сказал мой последний собеседник.

– Куда меня отведут? – спросил я.

Ответа не последовало ни от кого.

Далее – машина, но в этот раз посерьёзней: небольшой чёрный автозак. И вот тут-то стало по-настоящему страшно. Меня закинули в машину так, будто я мешок с картошкой, заперли и повезли чёрт знает куда. И вот тёмная камера участка сменилась тёмной камерой автозака, в котором даже негде было сесть. Я опустился на корточки и стал залипать на маленькие полосы света, которые прорывались сквозь некрупное решётчатое окно. Этот свет был как луч надежды на моё спасение: такой же маленький и неосязаемый, тщетно сражающийся с тьмой.

«Хорошего исхода мне, кажется, ждать не придётся».

Сложно было собраться с мыслями. Меня всего трясло, но уже не от холода. Хотелось кричать, но и закричать было страшно. Будто засунули в рот невидимый кляп, а потом связали и бросили к змеям: я не мог ни вырваться, ни позвать на помощь, а опасность моего положения продолжала расти по экспоненте. То, что я до сих пор не колотил по стенкам машины, было просто чудом: я достаточно нервный и импульсивный человек, и обычно сложные жизненные ситуации доводят меня до психоза. Что ж, ступор от невероятности происходящего оказался сильней, и это, пожалуй, было временным эффектом. Рано или поздно я должен был свыкнуться со всем этим и вернуться к привычному поведению.

Ехали мы медленно. Мне очень хотелось понять, что же происходит: куда мы едем, кто такой Карл Вернер и почему все меня приняли за него.

– В чём я виноват?

Ответом была тишина.

– Куда меня везут?

Кто-то в салоне усмехнулся, после чего риторически спросил:

– У тебя так много вариантов, Вернер?

– И всё же, – обречённо попросил я. – Я сегодня несообразительный.

– В амфитеатр Флавия. Куда же ещё?

Я сказал, что при виде машины мне стало по-настоящему страшно? Нет, вот теперь сердце ушло в пятки и далее в неизвестном направлении.

«Амфитеатр Флавия? Это же… это…»

– Колизей?! – сорвалось с языка.

– Ну да, – растеряно ответили мне из кабины. – Немаленький. Какая же всё-таки у тебя кривая латынь, Вернер.