Игорь Строков - Многомирие - Колизей

«Господи, Господи, почему я? Остановите это, пожалуйста, кто-нибудь… Я не хочу умирать… Боже, этот лифт будет ехать вечно?»

Объективно, лифт ехал достаточно быстро, но по моим ощущениям время буквально ползло. Несколько секунд полного ужаса длиной в вечность.

– Сбежавший гладиатор вернулся к нам! – раздавалось из колонок. – Встречайте! Ка-а-арл Де-е-спе-е-ерати-и-ис!

Неодобрительный вой трибун. Толпа хотела, чтобы меня порвали на части. Я ведь враг народа, злой немецкий солдат, ещё и беглец. Люди, наверное, боялись Карла, пока меня не поймали.

Подъёмник остановился неподалёку от центра амфитеатра. А арена была поистине огромна. Я стоял посреди бескрайнего овального поля боя. Шаг – и вот мои голые стопы обнял мягкий идеально процеженный песок. В воздухе висела ненависть, и лишь человек в смокинге и с микрофоном, стоявший между мной и вторым подъёмником, мило улыбался.

– Ему сегодня противостоит А-а-аврелия Феро-о-о-окс!

Поднялся второй лифт, и напротив появилась та девушка, что недавно грубо язвила надо мной. Злая и накаченная. Хотя многое ли в этом бою решают мускулы?

Трибуны залились шумом и кричалками. Аврелия явно была любимицей толпы. Если учесть тот факт, что она далеко не красавица, а значит, её любят не за внешность, – это не к добру.

– Очаровательная и беспощадная! – продолжал ведущий. – Ну что, вы уже заждались?

Зрители взорвались восторженными овациями и криками.

– Как настроение, Рим?!

По трибунам вновь разнёсся кровожадный шум.

– Пора начинать! – сказал ведущий. Всё это время он медленно отходил от центра арены, и сейчас был почти у самых трибун. А это означало, что кончина моя совсем близко. – Гладиаторы, бой!

Аврелия осторожно, но уверенно пошла вперёд. А меня будто бы столбняк хватил. Она сделала шаг, потом ещё шаг. В живот полетело острие гладиуса, и лишь в последний момент я успел закрыться щитом. Я никогда не был так близко к смерти. Доля секунды – и лежал бы мой труп на песке в собственной крови.

Так продолжалось ещё очень долго. Это была игра в одни ворота: она нападала, а я защищался, вот уж чему Пётр меня точно научил. Но я знал, что рано или поздно она поразит свою цель.

«Надолго ли меня хватит? Нужно напасть. Вот только как?»

Я совсем забыл, что соперника можно прессовать щитом, пока она об этом не напомнила. Она упёрлась щитом в мой гладиус, с силой прижимая его к моему телу. Я сделал шаг назад и упал.

Жизнь перед глазами не пронеслась. Пронеслись имена. В этот момент начинаешь любить всех своих близких ещё сильнее, верить во всех богов сразу, а в голове одно лишь «не надо». Надо мной возвышался её меч. Она хотела буквально вонзить его в тело.

Но страх – серьёзная сила, даже если сам ты слабак. Я оттолкнулся от земли и откатился в сторону за миг до того, как её меч вошёл в землю, и резко вскочил. Всё это, наверное, выглядело крайне неуклюже. Она уже вновь замахивалась, и я хотел было закрыться щитом, но…

И щит, и гладиус лежали у Аврелии в ногах. Уворачиваясь от удара, я потерял своё вооружение. Так что ничего не оставалось, кроме как бежать. И я побежал.

Гладиаторша бежала за мной, а я – от неё. И вот тут-то всплыли мои преимущества: скорость и выносливость. Я оказался быстрее неё. И дело не в щите и не в мече – они не такие уж и тяжёлые. Аврелия была накаченной, но не в ногах. Её собственные мышцы оказались дополнительным грузом.

Найти слабое место противника.

Я бегал по арене самыми непредсказуемыми путями. Она бы с радостью срезала путь и обманула меня, но куда и когда я сверну? В моём распоряжении было огромное пространство, и я мог водить её за нос очень долго, пока не добрался бы до щита и меча.

Я поднял экипировку, пока Аврелия еле бежала ко мне и задыхалась. Ноги её уже слушались с трудом, да и я порядком устал. Но на моей стороне был адреналин. Я побежал на противницу и резко прижал её гладиус своим щитом.

Инстинкт самосохранения – самый важный и исправно работающий из всех инстинктов. И он придаёт сил. Вот уже я давил её щитом. Аврелия пыталась отойти, но я продолжал уверенно идти на неё.

Необходимо было атаковать. Но я не представлял, как. Любой удар из тех, которым меня учил Пётр, она бы отразила. Я плохо их проводил, а гладиаторы хорошо их знали. Пришлось импровизировать.

Я оттолкнул Аврелию от себя и замахнулся гладиусом, проведя режущий удар по её правой руке. Той, в которой она держала своё оружие.

Из раны хлынула кровь. Гладиус и щит выпали из рук Аврелии, она зажмурилась, стиснула зубы и крепко вцепилась пальцами в рану, заливая их кровью. Порез вышел глубокий, и ей сейчас было очень больно. Я видел, что Аврелии хотелось кричать, но она терпела, и казалось, что сейчас эта мускулистая дама прокусит в губе ещё одну рану.