Наталия Рай - Сказание о Хранителе Времени

Наверное, она может отказаться. Но, куда вероятнее, не может. Не потому, что Хранитель боится, что она это разболтает – кто ей поверил бы?!! – а потому, что она ведь даже представить не в состоянии, что ей придётся делать. И от чего она откажется. Не в плане личных возможностей и перспектив, а скольким людям она могла бы помочь. Но откажется сделать это. И получится, что по именно её вине кто-то будет не только страдать, но может и погибнуть. Ведь Хранитель упоминал о войнах. Которые можно остановить в самом начале!

Войны! Ведь ссоры – тоже маленькие войны! И она сможет их останавливать! Не говоря уж о большѝх, между странами, народами и планетами! Нет, она не откажется! Но ведь придётся освоить множество умений и развить способности. Ей, конечно, лестно, что там, Наверху, её так высоко оценили, но ведь сама-то о себе Дорми знает, что в данную минуту она не может ничего большего, чем все остальные люди. А это означает, что придётся учиться, причём даже неизвестно чему.

Нужно отвлечься. Слишком мало (или слишком много?) информации. Дорми достала альбом – нет, компьютер у неё, естественно, был, но она предпочитала старинные методы: альбом и карандаши – и начала по памяти рисовать те удивительные здания, которые она увидела в городе Хранителя. Или правильнее – во вселенной Хранителя?

Историю Дорми никогда особым вниманием не баловала. Разве только в том плане, что нравы данного народа непременно отражаются и в архитектуре. И нет, не совсем верно, что здания создают люди исключительно творческие. Но «творческий» не является синонимом «нравственному». А как бы не наоборот! Тут не в отдельных личностях дело, а именно в общей атмосфере жизни народа. Хотя… Стоит заглянуть в то время, когда был возведён какой-то красивый архитектурный ансамбль и тут же обнаруживаешь, что, либо до возведения, либо сразу после бушевала в тех же местах такая жуткая война, что поневоле приходишь к выводу: жестокость у любого народа – база. А нравственность и творчество – так, лёгкое напыление, которое улетает при первом же дуновении ветра.

И получалось, что всё созидание и вдохновение – какими бы шедеврами не отличалось – существует только для того, чтобы очень скоро наверх поднялось, как грязная пена, всё, что способствует возникновению войн, разрушающих недавно созданное. А потому никакая красота, созданная людьми, не может быть совершенной: слишком много отрицательного в каждой человеческой душе. И способность созидать тоже исходит из базы – жестокости и прочего ей подобного. Да, «…из какого сора…» – увы, растёт всё то, чем восхищаются люди. Включая архитектуру.

Именно поэтому Дорми так и не нашла на планете Земля того истинно совершенного здания, которое пробудило бы в ней вдохновение, чтобы она смогла создать свой, неповторимый дом.

А тогда получается, что работы, вроде той, что предложена Дорми Хранителем, непочатый край. Но как так получилось? Планета – прекрасна, люди стараются создавать прекрасное, но ни на что эта красота не влияет? И лозунг «красота спасёт мир» лжив в самой своей сути? А что этот мир спасёт? Если хорошо подумать, то ведь Дорми предстоит не саму возникшую мерзость, а условия, в которых возникает эта мерзость, устранить. Это всё равно, что воду из текущей реки решетом вычерпывать. Шансы на успех даже не мизерные – вообще отрицательные. Чтобы осушить болото, надо, для начала, у реки изменить русло. Лишить болото подпитки. А уже тогда осушать. Иначе полная безсмыслица получается!

Но разве Хранителю это всё неизвестно? Быть того не может! А если известно, то как его предложение понимать?

То есть, ничего в положении вещей изменить невозможно? Доступна только опция: помочь. В конкретной ситуации конкретному человеку. Или стране. Но умственное и нравственное состояние человечества изменить ей не позволят. Потому что или они уже пытались и потерпели поражение в своих попытках, или изменения доступны только самому человечеству? А если так, то на это понадобится сто миллиардов веков, причём без малейшего шанса на успех. Потому что человечество меняться не собирается. Или не может. Или не желает. Разве свинье, обожающей грязь, войдёт в голову идея научиться летать? Даже если ей пообещают, что там, в высотах, грязь ещё роскошнее. Но поверит ли в это свинья, уже нашедшая свою грязь?

Вопросов было больше, чем ответов. Но главным – на который Дорми себе ответить пока так и не смогла: принимает она предложение Хранителя или нет? Если нет – она лишается единственной возможности хоть что-нибудь изменить в жизни человечества. Если да – действительно ли она получит эту возможность? А если да – то насколько весомы будут изменения? Участь Сизифа её вовсе не прельщала.