Александр Ермилов - Вселенная Марка Сенпека. Роман

– Кто ты? ― испуганно шепчет Марк. ― Чего ты хочешь от меня?

« Гдеполицейскиедроныкогдатакнужны » ― думает он. Его могут просто убить, и никого нет вокруг. Кто-нибудь смотрит сейчас в окно?

Но незнакомец рассмеялся, громко и хрипло, и убежал.

***

После того случая Марк стал высматривать этого человека везде, где бы ни оказался и даже пытался увидеть его, выглянув в окно. Он ожидал, что тот ненормальный будет поджидать его у подъезда, вновь следить за ним в транспорте, накинется в темноте. Марк заметил, что положил в карман пиджака маленький кухонный нож, только когда едва не выронил его на улице. Но прошла неделя или две, а незнакомец больше не появлялся, и жизнь Марка как будто бы вернулась в свой привычный круговорот. Его буднично проверял Мухоловский, но он не нарушал законы. Хотя почти каждый день посматривал в свой очищенный электроблокнот, и постепенно в его голове вспыхивали идеи, которые он когда-то записал на листках из блокнота с Капитаном Лавина, а потом уничтожил. И он стал понимать, что вряд ли способен их забыть. Каждую ночь он отправлялся в неизведанные или придуманные миры, но все принимал за сон, за разыгравшуюся фантазию. Обычно, проснувшись, долгое время Марк пытается понять вернулся ли он в настоящий мир, или уснул и отправился в новый. В детстве почти никто не верил его рассказам о новых вселенных, по которым он путешествует. Может, только отец.

***

Так он прожил несколько недель. И однажды, когда за окном только что проплыли облака, мимо, сверху вниз, кто-то пролетел. Точнее, упал с криком таким тихим и робким, словно, извиняющимся.

Марк подскочил, чуть не уронив возвращенный пустой ноут и свои записи, и открыл окно. На асфальте между двумя машинами он увидел спину и затылок мужчины. На том месте, где обычно кормится свора уличных псин с рук, будто заблудившейся старухи из дома напротив. Упавший валяется поломанным зигзагом, одна рука подвернулась, другая закинута на спину, ноги образуют угловатую «Л». Не успел Марк раскрыть широко глаза и закричать, как сверху снова посыпались тела. Музыканты и певцы, мужчины и женщины. Двумя этажами выше у них коммуна, скандальная, постоянно шумная и безнравственная, как ее характеризуют все соседи, кроме Марка. Сенпек часто там гостил, выпивал домашнее вино, пытался научиться играть на гитаре, и однажды был увезен вместе со всеми в полицейской машине. Соседи вызвали из-за устроенного в три ночи концерта. Не успел тогда полицейский представиться, стоя на пороге и показывая удостоверение, как ему в глаз прилетел кулак Сони Голема, чей творческий и жизненный псевдоним заставлял Марка хохотать, плюясь пивом. Теперь Сони лежит кучей мяса и изломанных костей на крыше автомобиля, а рядом падают и ломаются его сподвижники-друзья. Некоторые захватили в последний путь музыкальные инструменты: парочку гитар, трубу, барабанные палочки и даже синтезатор без подставки. При падении инструменты брякают и дзенькают, создавая сумасшедшую посмертную симфонию, застывшую в ушах непрекращающимся жутким звоном.

Тогда Марк вскрикнул.

Кто-то неподалеку тоже закричал. Раздалось эхом еще несколько воплей. Сигнализация машин вторила, заревела сильнее и протяжнее. Выбежали владельцы автомобилей. Спустились другие соседи.

Марк вылетает из квартиры и уже через секунду стучит в запертую дверь Сони Голема.

– Остановитесь! ― кричит Марк. Хлопки его шершавых ладоней о металл двери скачут испуганным эхом.

Вызвав «скорую помощь», Марк вываливается на улицу.

Несколько десятков глаз смотрят на десяток тел, раскинутых гравитацией и силой прыжка. С чавкающим звуком голова одного из самоубийц, кажется, Сони, только что упавшего спиной на крышу машины, отваливается и катится по тротуару в сторону ливневой канализации, так услужливо сделанной в прошлом году. К голове, пока она катится, прилипает грязь и валяющийся мусор.

Округа снова кричит. А у полного высокого мужчины из квартиры напротив Марка начинается истерический громкий смех, и вскоре по его лицу текут слезы, «а между нашими ногами бегут кровавые ручейки, которые быстро расширяются, и кажется, похожи на дождевые потоки, по которым мы в детстве пускали бумажные кораблики. С моим лучшим другом, ― думает Сенпек, ― другом, по имени…» Марк не может вспомнить, почему-то память упрямо блокируется на все его попытки. «И кровь тогда тоже была, такая же густая и красная, текла из коленей, разбитых носов, драки за гаражами, все так обыденно и даже тривиально». Еще были уколы, капельки крови выступали под локтями, на выдавленных прыщах пузырился гной…