Ольга Пустошинская - Доченька

«Повезло соседям иметь близнецов! Это подходит под поправку к основному закону, просто подарок судьбы!» – восторгался отец, когда думал, что Ксюша не слышит.

«Тоже мне, подарок! – думала та. – По мне, так они оба далеки от идеала. Обычные мальчишки, ничего особенного».

– Привет! Будешь с нами играть? – в один голос предложили братья.

– Буду! – Ксюша выпустила мяч, тот высоко взлетел и, описывая круги, плавно опустился вниз. – Ром, а что такое Центр планирования? – вдруг вспомнила Ксюша.

Братьям было по десять лет, они здорово разбирались в некоторых вещах, до которых малявкам ещё расти и расти.

Ромка вытаращил глаза:

– А ты не знаешь?

Торопясь и перебивая друг друга, близнецы понятным языком, от которого мама упала бы в обморок, объяснили, что это ведомство, созданное для контроля рождаемости.

– Чтобы детей много не было, понимаешь? Перенаселение по всему миру, не хватает еды… ясно тебе?

Ясно. Поэтому на улице ребятни почти нет: у кого-то дети уже выросли, у кого-то ещё не родились, а другим, как объяснили братья, вообще запретили их иметь – Центр не дал согласия.

– Вы сказали, что больше одного ребёнка нельзя, – заметила Ксюша, красноречиво переводя взгляд с Ромки на Севу.

Те рассмеялись:

– Мы же близнецы! С этим ничего не поделаешь.

– А люди-ксеноботы бывают?

– Ты что! – Севка сильным броском послал мяч. – Конечно не бывают… Это же не кошки и не собаки.

– А вдруг они уже существуют и ходят среди нас? – округлил глаза Ромка. – А что, нашу ксено-собаку Марту от настоящей не отличишь, так же у людей. Вдруг я ксенобот, – ткнул он в грудь пальцем, – или Севка.

Они захохотали, смешно же: Севка – ксенобот! Он корчил рожи, скалил зубы, рычал, размахивая руками, и повалился в изнеможении на траву.

– Вы клоны, а не ксеноботы! – засмеялась Ксюша.

С близнецами весело. Пусть они не подарок, но приятели хорошие.

В резном буфете красного дерева в строгом порядке стояли на полочках мамины фарфоровые статуэтки. Каких только фигурок там не было! Вот девочка на коньках в коротенькой пышной юбочке и белой шапке с полосками. Развела в стороны тонкие руки в варежках, чуть откинула головку. Кажется, ещё мгновение – и она легко заскользит по льду, сияя улыбкой.

А вот сидящая женщина в пёстрой одежде – цыганка. Чёрные волосы по плечам, руки в браслетах покойно сложены на коленях. Рядом сидят влюблённые на скамейке. Их головы соприкасаются, парень-моряк держит за руку девушку, а та улыбается. Сразу видно, что они любят друг друга.

В самом низу стоит фигурка сплетницы в чёрных очках и с жёлтыми волосами. Чуть тронешь фарфоровую полосатую юбку – и корпус покачивается взад-вперёд, будто барышня что-то оживлённо рассказывает. Мальчик-лыжник, пастух с пастушкой, собачки, милый бурый мишка с колечками на брюшке, балерины, гармонисты, клоуны, человечек с длинным носом – Буратино…

Ксюша привстала на цыпочки, осторожно достала сплетницу и поставила на край стола. Умостив подбородок на сложенные руки, долго любовалась фигуркой, трогала пальчиком глянцевую юбку.

– Ксения!

Ксюша вздрогнула от неожиданности, резко обернулась – и надо же такому случиться! – задела локтем статуэтку. С глухим стуком фарфоровая барышня упала на пол и раскололась на две части. Корпус со сложенными перед грудью руками откатился под стол, на голенастых ножках покачивалась взад-вперёд пышная юбка.

– Что ты наделала! – Мама бросилась поднимать осколки, лицо её исказилось от жалости. – Это старинные статуэтки, знаешь, сколько они стоят?!

– Мамочка, прости, я нечаянно, – пробормотала Ксюша. Подбородок её задрожал, в золотисто-карих глазах отразился страх.

– Я не разрешала тебе трогать мою коллекцию!

– Но раньше ты позволяла поиграть…

– А теперь не разрешаю, иди в свою комнату!

Ксюша убежала к себе, забилась в угол и долго плакала, размазывая горючие слёзы по щекам. Обидно…

Мама её не любит. Вернее, любит, но не так, как братика. На Илюшку она смотрит с нежностью и улыбкой, радуется каждому шажочку, каждому звуку, каждой проделке. Ему прощается всё: и испорченная одежда, и поломанные цветы, и запачканный пол. Мама только смеётся и кричит: «Уборка!» И тогда выкатывается из кладовки робот-уборщик и принимается за работу. С тихим гудением пылесосит, моет мягкими щёточками пол и стены. Люси, заслышав шум, пулей уносится в безопасное место: она боится робота, а также всего громкого и сверкающего.