Ольга Пустошинская - Доченька

– Нет, ничего… – Филипп машинально переставлял на скатерти приборы, солонку, салфетницу. – Виктору с супругой пришёл отказ из Центра планирования. Двадцать пять процентов риска.

– Двадцать пять! – Лика всплеснула руками, её брови сошлись в одну линию. – А семьдесят пять процентов, что ребёнок будет здоров.

– Они заботятся о генофонде…

– Уж тебе ли не знать, что эта проблема решаема, – сердито перебила она. – Всё сводится к одному: когда во всём мире перенаселение и нечего есть, то найдутся причины, чтобы женщины не рожали. Помнишь, одно время по ТВ шла реклама, что механические роботы – прекрасная альтернатива детям? Да разве можно сравнивать?!

– Нельзя, – согласился Филипп, – механические роботы не испытывают настоящих эмоций, не могут искренне любить, сопереживать… А вот дети-ксеноботы – да.

– Фантазируй! – поддела Лика. – Создавать людей запрещено, это не кошки и не хомячки.

– То, что сегодня запрещено, завтра будет обыденностью, уверяю тебя, правительству больше нечего предложить. Размножаться нельзя, а супруги хотят малыша. Ребёнок-ксенобот будет хорошим решением. – Филипп помолчал и добавил: – Смысл в этом есть: ксено предсказуемы, тратят гораздо меньше ресурсов, не размножаются, их организмы улучшены…

Лика передёрнула плечами:

– Суррогаты, собранные бог знает из чего! Много ли в ксено-собаке осталось от собаки?

– Осталась почти вся собака. Они стали умнее, благодаря генам других животных.

– А как же этика? – взметнула брови Лика.

– Этика! Я последние года два или три наблюдаю, как СМИ осторожно поговаривают, что ксено – тоже создания божьи. А ведь раньше поднимали шум из-за мнимой агрессивности ксено-животных. Хамелеоны!

– Ладно, давай оставим этот разговор. Позови ужинать Ксюшу, пожалуйста.

Филипп прошёл в сад через открытую гостиную с поднятым по случаю жары куполом-ракушкой. Посмотрел по сторонам: дочки не было видно.

«Может, к соседям ушла?» – подумал он. И тут же заметил яркое пятно купального костюма на дне бассейна. Ксюша лежала лицом вниз, безвольно раскинув руки. Сердце у Филиппа оборвалось.

– Ксюша!

Он летел, не разбирая дороги, прыгнул в воду. Нырнул, подхватил невесомое тело и вытащил на бортик, на котором тотчас образовались лужицы. Дочь не дышала. Лицо белое, без кровинки.

Вдох рот в нос, четыре толчка в грудину. Вдох… раз, два, три, четыре…

Ему показалось, что ресницы Ксюши дрогнули. Не прекращая реанимации, Филипп не своим голосом закричал:

– Лика! Скорее сюда!

– Что случилось?.. Господи!

– Вызывай скорую! Успеем! Успеем, держись, Ксюша, ты не можешь умереть… – бормотал Филипп.

Раз, два, три, четыре… вдох… Раз, два, три, четыре… вдох.

Он делал искусственное дыхание без остановки, не обращая внимая на льющиеся с одежды ручейки воды. И выдохнул, услышав вой сирены с улицы:

– Теперь всё будет хорошо, доченька…

Май на дворе, а такая жара! У Ксюши взмокли волосы, и на маленьком носу выступили бисерные капельки пота. Прозрачная, розовая от мозаики вода в бассейне манила: искупайся же, окунись!

Мама запрещала плескаться без надзора и всегда говорила: «Подожди, закончу готовить и выйду», «Погоди, вот покормлю Илюшу – тогда поплаваешь», «Через полчаса, доченька, у меня важное дело».

– Но я хочу одна! – возражала Ксюша.

– Камер нет, нельзя одной.

Когда ещё поставят эти камеры, а купаться охота сейчас!

Ксюша отбросила лейку, воровато оглянулась на окна: мамы не видно. Скинула сарафан, под которым оказался красный купальник, и осторожно спустилась по лесенке в бассейн, придерживаясь за поручни. А-а-ах, хорошо!

Она плыла по-собачьи, высоко держа голову над водой, и медленно пробиралась на глубину. Устала, захотела встать на дно и отдышаться, но не почувствовала под ногами твёрдой опоры.

«Ничего страшного, – сказала Ксюша сама себе, – сейчас выплыву».

Она не сразу поняла, что тонет. В фильмах утопающие люди кричали, молотили по воде руками, погибали медленно, со вкусом и под трагическую музыку. Ксюша не испугалась – ничего плохого не может случиться. Взрослые рядом: из открытого окна столовой доносились голоса мамы и папы; кошка Люси сидела на бортике и с интересом наблюдала за Ксюшей. Она хотела позвать на помощь, но захлебнулась, вместо крика из горла вырвался хрип.

Последнее, что осталось в памяти, это пузыри, рвущиеся наверх, и дрожащие на воде солнечные блики. И чернота…

Вдох-выдох, вдох-выдох… Как же хорошо просто дышать, чувствовать, как лёгкие наполняются воздухом. Ксюша затаилась, боясь спугнуть это блаженное ощущение.