Валерий Сабитов - Цитадель

— Но лотос священен не только для египтян, — неуверенно заметила Лия, — Буддизм…

— Всё человечество связано с фаэтами. Все народы имеют память о прямых отношениях с ними. Лотос избран фаэтами не случайно. Ещё на своей планете, миллионы лет назад, они знали о рождении Брахмы, прародителя нашей вселенной, из лотоса, выросшего из пупка Бхагавана, — Леран не стал уточнять, что данный факт он извлёк из самого себя, а не из беседы с фаэтами, — У них существовала своя религия, а священные тексты оставались незыблемыми и привлекательными даже в период упадка. Некоторые из них предвидели глобальную катастрофу и избрали лотос как форму возможного перерождения, — и об Эрланге он решил не говорить, рано, будет непонятно, спутает восприятие того блока, который он готовил несколько дней, — На Земле золотые люди встретили затем схожие, не заимствованные религиозные представления. Как видите, Бог один не только для земных существ.

— У них были свои пророки? — спросила Лия.

— Да, так. Схожесть и тут. Цепь пророков оборвалась и там. Что-то было предвестием гибели, но знамения не заметили. Бескрайний оптимизм большинства, вера в бесконечность прогресса заглушили голоса отдельных, скромно мыслящих. Человечество ведь сейчас вышло на такую же ступень.

— Опустилось, — мрачно сказал Мартин, — И продолжает опускаться. Есть ещё внизу ступеньки.

— Вот бы рассказать всем людям о том, что и как произошло с фаэтами! — воскликнула Леда, — Чтобы все задумались. Почему фаэты до сих пор этого не сделали?

— Я думаю, для того мы и собрались, — повеселел Мартин и занялся вином, — Иначе зачем нам всё это знание?

«Они решили дать мне отдохнуть», — понял Леран.

— Эрнест, разве я не говорила тебе, что религия одна и та же во всех мирах? Одни и те же вопросы: как жить, чтобы… — Лия протянула свой бокал Мартину, — Правила одни для всех. Те, что складываются все вместе в мораль.

— И на Сириусе добро и зло такое же, как и на Земле?

Леда помнила всё, память вернулась к ней. И с присущей ей интуицией она угадывала болевые точки того, что Лерану предстояло рассказать. Как трудно делать понятным для других то, что и самому себе не совсем ясно.

— Видимо, под всеми звёздами обижаются и страдают. Во всей нашей Вселенной. И в других вселенных, о которых ни мы, люди, на фаэты понятия не имеют и никогда иметь не будут, — Леран задумался о том, стоит ли рассказать о проникновениях драконов в иные миры, но решил: не стоит, ничего там не ясно, да и о драконах тоже рано, — Везде одни и те же правила жизни. Потому что Создатель один. Конечно, соотношение между добром и злом варьируется, в зависимости от степени чистоты каждой вселенной.

— А она, чистота, — зависит от тех, кто там живёт! — утвердительно сказала Леда.

— Таким образом, — заключил Эрнест, — По всему выходит, что история людей тесно связана с историей фаэтов.

— Теснее, чем мы можем представить сейчас. Теснее, чем думают и сами фаэты. В том-то и всё дело.

— Дело? Чьё дело, Леран? — спросила Лия, и осушила свой бокал до дна.

— Чьё же, кроме как наше!? — решил удивиться Леран, — От нас это дело и начнётся. Мы и откроем все занавеси. Золотые люди намного опередили землян, у них было значительно больше времени, другие условия, и шли они иначе. Они развивали самих себя, а не опосредующую технику.

— Будем перетаскивать человечество на дорогу фаэтов? — спросил Мартин.

Он уже внутренне согласился с любой авантюрой, в которую готовился увлечь их невероятный Леран Кронин.

— Не будем, — ответил Леран, — Будем искать общую дорогу. Для всех.

Оба поняли: команда сложилась, есть у неё ядро, и дело началось…

Дни пошли как разрезанные надвое, или как склеенные из двух половинок. Изначальная раздвоенность Лерана Кронина на фаэта и землянина сказалась и тут. Ежедневные поездки по острову, Мартин, Ли и другие люди, — это одна сторона. Леда, постоянно меняющаяся, обновляющаяся, заслонившая всё и всех, — другая сторона.

Лента общего восприятия всё время рвалась, потом соединялась кусками как попало. Мешанина цветных и чёрно-белых кадров, лишённая стержневого сюжета, — такой стала его жизнь.

Тропический модерн крупных зданий… Решётки вместо окон, террасы этажей, сверкание стекла…

На окраинах элитных человеческих поселений, — бамбуковые, камышовые, пальмовые хижины.

Архитектурные террасы сменялись многоэтажностью тропической природы.

Мангровые леса. Пальмы, бамбук.