Йен Макдональд - Новая Луна

Рафа поворачивается к Робсону.

— Это не гандбол. Это не игра. Это не та вещь, где можно болеть за игрока. Мы идем, потому что Карлиньос не должен сражаться в одиночку. Я не хочу идти. Я не хочу, чтобы он туда шел. Но я пойду. А ты — нет.

Робсон переминается с ноги на ногу, хмурится.

— Тогда я хочу его увидеть сейчас.

Рафа раздраженно вздыхает.

— Ладно.

Спортзал в Боа-Виста используют реже прочих помещений. Боты очистили его от многолетней пыли, медленно прогрели, изгнав холод глубоких вечных скал. Карлиньос подвесил к потолку глиняные колокольчики на лентах. Семь колокольчиков. Одетый в бойцовские шорты, он носится по залу, делая обманные выпады и финты, нанося режущие удары и вертясь вокруг своей оси.

— Ирман.

Карлиньос подходит к ограждению, тяжело дыша. Кладет нож на выступ, опускает подбородок на сложенные руки.

— Привет, Робсон.

— Тиу.

— Задел какой-нибудь? — Рафа кивком указывает на свисающие колокольчики.

— Я никогда их не задеваю, — говорит Карлиньос.

Тут что-то движется, так быстро и неожиданно, что он не успевает ответить. Робсон прижимает острие ножа к мягкой коже под правым ухом Карлиньоса.

— Робсон…

— Хэдли Маккензи научил меня: если ты забрал у кого-то нож, ты должен его использовать против своего врага. Никогда не теряй свой нож.

Карлиньос превращается в быструю реку; он уклоняется от острия и одновременно выворачивает запястье Робсона в достаточной степени, чтобы причинить боль. Подбирает упавший нож.

— Спасибо, Робсон. Я буду за этим следить.

Все колокольчики начинают издавать тихий звон. Еще одно слабое лунотрясение.

Карлиньос выходит из ванной комнаты с широко распахнутыми глазами.

— Там джакузи. У меня даже в Боа-Виста не было джакузи.

— Это меньшее из того, что я могу сделать, Карлу.

Подготовка Команды Карлиньоса, которой занимается Лукас, оказалась неожиданно сложной. Свадебное фиаско все еще баламутит социальную атмосферу. Если просочатся новости о дуэли между враждующими Драконами, даже одновременные угрозы судебных исков от Корта и Маккензи не остановят сети слухов. Красивые парни дерутся полураздетыми. Это даже лучше, чем красивые парни, которые сочетаются браком. Эксклюзивные апартаменты в хабе Орион сняли через подставную компанию; дизайны для принтера заказали через другую, а массажистов, физиотерапевтов, психологов, поваров, диетологов, изготовителей ножей и тайных охранников анонимно наняли через посредников-ИИ. Соорудили тренировочную комнату, и Мариану Габриэл Демария тайком перевез ее из Царицы Южной и установил в примыкающей квартире. И наконец, боевые ножи Карлиньоса, из лунной стали, привезли из Жуан-ди-Деуса и поместили в додзе.

— Это спальня.

— Да вокруг этой кровати гулять можно…

Карлиньос падает на кровать спиной вниз, закидывает руки за голову. Он светится от радости. Лукас напряженно сжимает губы.

— Прости.

— Что?

— Прости. За это. Я не должен был просить…

— Ты не просил. Я сам предложил.

— Но если бы я не стал покрывать Лукасинью…

— Ариэль приехала в Боа-Виста повидаться со мной. Знаешь, что она сказала? Попросила прощения за то, что не может это остановить. А ты просишь прощения, потому что думаешь, будто все из-за тебя. Лука, я всегда знал, что это случится. Я напечатал свой первый нож, посмотрел на него и увидел — это. Не Хэдли Маккензи, но битву, в которой семья будет зависеть от меня.

Это прощение.

— Хэдли Маккензи в хорошей форме и очень проворный.

— У меня форма получше.

— Карлиньос…

Лукас смотрит на брата, который распростерся на кровати и блаженствует на настоящем хлопке. Через двадцать четыре часа ты можешь быть мертв. Как же ты с этим справляешься? Как ты можешь тратить хоть миг на нечто банальное? Может, такова мудрость бойца; банальные вещи, непосредственное физическое ощущение импортного хлопка со множеством волокон, чувственные вещи — жизненно важные вещи.

— Что?

— Ты проворнее.

Вагнер берет ножи, инстинктивно находит баланс. Смотрит на штуковины в своих руках. Он только что миновал полную тьму, и его сосредоточенность и концентрация на пике. Он мог бы часами рассматривать линию края, узор на металле.

— Ты слишком уж спокойно с ними обращаешься, — замечает Карлиньос.

— Жуткие штуки. — Вагнер возвращает их в ящик. — Я буду там. Мне не хочется, но я буду.

— Мне тоже не хочется.

Братья обнимаются. Карлиньос предложил Вагнеру комнату в апартаментах, но тот предпочел остаться со стаей. Дом Стаи — холодное и тусклое место, когда Земля прячется во тьме. Он приехал из Теофила накануне ночью и беспокойно спал в стайной постели, маленький, раскинувшись насколько это было возможным, но все равно оставаясь одним человеком; к нему то и дело возвращался тревожный сон о том, как он стоит голым посреди Океана Бурь. Анелиза не поверила в историю о том, что он отправляется в Меридиан по семейным делам, но не сумела отыскать очевидную ложь, чтобы за нее уцепиться.