Джордж Энгланд - Эликсир ненависти

— Как! — воскликнул он. — Но у нас и пинты не осталось. Вот так-так. Нечего сказать, положение.

Он быстро вспомнил, как великие труды предшествующего дня, опыт с радио и прочее не дали ему сходить к роднику и пополнить запасы воды. Теперь, как бы горько он ни упрекал себя за это упущение, толку не было. Как ни взгляни, а воды у них нет.

— Может, пинта и наберется, — произнес он. — А мне нужен галлон, самое малое. Не говоря уже о питье для двух человек. А там, у ручья, разбила лагерь вся эта орава. О боже всемогущий!

Он негромко присвистнул. Затем, пытаясь найти решение столь важной задачи, принялся расхаживать по комнате. День, проникнув через окна, осветил его суровые и твердые черты. Совсем рядом дуновение утреннего ветерка всколыхнуло верхушки деревьев. Но обычного оживленного щебета птиц, прыгающих по ветвям, сегодня не слышалось. Ибо ниже, под деревьями, все еще не унялись празднующие победу бесноватые твари. Стерн с досады пылко, пусть и едва слышно выругался. Затем вдруг принял решение.

— Я спущусь, — произнес он. — Спущусь и посмотрю.

ТЕПЕРЬ, КОГДА СТАЛА ясна ближайшая задача, он ощутил огромное облегчение. Каковы бы ни были риск и опасности, это все же лучше, чем полное бездействие на башне, осажденной оравой отвратительных существ.

Прежде всего, как и в первое утро после пробуждения, когда он оставил Беатрис спящей, он написал для нее краткое сообщение, чтобы не беспокоилась. Записка, сделанная углем на куске гладкой кожи, гласила: «Мне нужно спуститься, чтобы добыть воды и кое-чего еще. Крайне необходимо. Не бойтесь. Я между вами и ими, хорошо вооруженный. Оставляю вам и карабин, и дробовик. Никуда не отлучайтесь и не бойтесь. Вернусь, как только смогу. Аллан». Он оставил это нехитрое письмо на видном месте. Затем, вновь удостоверившись, что все их оружие полностью заряжено, он положил карабин и дробовик рядом со своей запиской и посмотрел, насколько легко и наверняка можно выхватить каждый из револьверов из кобуры, изготовленной ее руками.

Еще раз он изучил картину внизу из переднего окна. А потом подхватил ведро и стал ровным шагом спускаться по лестнице. Бесшумно, словно кошка. На каждой площадке он останавливался и внимательно прислушивался. Вниз, вниз, вниз, этаж за этажом.

К его огорчению, хотя он ожидал и худшего, обнаружилось, что взрыв котла минувшей ночью сделал путь непроходимым. Было не спуститься с третьего этажа. Нижние лестничные пролеты так сильно пострадали, что не позволяли попасть в аркаду. От лестницы осталось беспорядочное нагромождение обломков за зияющим провалом в полу на площадке третьего этажа.

— Это означает, — сказал себе Стерн, — что мне надлежит найти другой путь вниз. И немедленно.

Он ревностно принялся решать эту задачу. Обследование нескольких боковых коридоров не дало ничего. Но наконец удача вывела его к лестнице, оставшейся сравнительно неповрежденной. По ней он и пробрался вниз с ведром в одной руке и револьвером наготове в другой, приглядываясь, прислушиваясь, ни на миг не теряя бдительности. Он оказался наконец посреди того, что осталось от некогда знаменитого Мраморного дворика. Теперь столбы с резьбой и позолотой были повалены, а чудесная балюстрада пропала, разве в некоторых местах сохранились фрагменты. Одна из гигантских колонн лежала внизу на треснутых мраморных плитах, другая, со все еще сохранившимся металлическим канделябром, изрядно накренилась, хотя и стояла. Но у Стерна не было ни времени, ни желания изучать эти горестные перемены. Он ускорил шаг и, после некоторых усилий и небольшой задержки, вновь попал в аркаду. Здесь взрыв оставил заметные последствия. Зиял безобразный пролом в полуподвал, массы рухнувшего потолка заблокировали путь, все витрины разлетелись. Все вокруг почернело от копоти. Пепел и грязь довершали умножившийся хаос, насколько позволял рассмотреть недостаточный утренний свет. Но Стерна это не взволновало, более того, даже малость взбодрило. «В случае стычки, — подумал он, — нет лучшего места для засады на этих адских каннибалов, их можно будет косить, точно траву, пусть летят себе стаями к своему Тофету!» И с мрачной улыбкой он стал осторожно пробираться к Мэдисонскому лесу, начинавшемуся сразу же за сосной в воротах. По мере продвижения его бдительность усиливалась, пальцы все крепче охватывали рукоять револьвера. «Первое, они не должны меня заметить», — сказал он себе. Он молча проник в разрушенное и захламленное помещение справа от выхода. Он знал, что здесь имеются глубокие трещины в наружной стене. И надеялся отыскать место, через которое, невидимый, сможет подглядывать. Он поставил ведро и на четвереньках, едва дыша, изо всех сил стараясь не произвести шума, задев что-либо на полу, чтобы не загремел камень и даже не хрустнула осыпавшаяся штукатурка, пополз вперед.