Наум Ципис - Золотая «Z»

Кто знает механизм связи микро- и макро-миров? А ведь есть «кнопки», приводящие его в действие. И кто знает, как он сработает, если, не ве­дая, что творишь, нажать такую «кнопку»...

(Из спора).

Он хотел жить. Все остальное, кроме этого желания, не существовало. Казалось, всю жизнь было только это одно желание: пить.

Вода в запотевшем холодном стакане... Вол­ны, зеленоватые и голубые, море... Дождь... Пузыри на лужах... Дождь...

Он никогда не думал, что это так страшно — без воды.

Сколько он уже идет? Сколько времени про­шло с того момента, когда улетела авиэтка? Ча­сы? Дни? Нет, не дни. Это слишком. Он был бы уже мертв...

Даже думать трудно... И только злость на не­которое время проясняла сознание и делала его движения осмысленными. Он только сейчас понял, что лежит. Злость помогла встать. Она пришла, когда он вспомнил об авиэтке. Если бы он мог встретить ее конструктора... Он даже крутнул головой, представив, как тот сидит сейчас бассейне... Индивидуальный бассейн, облицованный светло-зеленой плит­кой... Голубая вода доходит конструктору до самого горла, и он, выставив из нее локоть, пьет из бутылки... минеральную воду с пузырьками, покалывающими нёбо...

Эта чудо-машина занесла его, как он и хотел того, в эту чертову пустыню. Такая удобная авиэтка с автоматическим управлением, «...са­мый простой и надежный летательный аппарат современности...» — было написано в проспекте.

Сколько он уже идет? Идет? Он опять встал. Когда-то он читал, что на заре человечества люди были неприхотливы и могли по неделям не есть и по многу суток не пить. А он?

Его шатало. Рубашка, уже высохшая от по­та, — больше нечем было потеть — жгла и резала тело, словно была сделана из горячей жести. Цивилизация... А ведь когда-то люди хо­дили через пустыни пешком.

Он занес ногу для очередного шага и сел. Песок тоненькими струйками потек к углубле­ниям у ступней ног. Он долго рассматривал свои туфли. Новые отличные туфли, купленные перед самым отпуском. С большой золотой бук­вой «Z» на гладко черной подошве... «Все истлеет, а туфли останутся, и эта золотая «Z» тоже, — подумал он тоскливо. И опять очень яс­но представил себе купающегося в зеленом и голубом бассейне конструктора авиэтки...

Он выдернул ногу из песка и опустил ее поч­ти рядом с прежним следом. Что-то хрустнуло под черной подошвой. Он не услышал этого. В ОСЫПАВШЕМСЯ СЛЕДЕ ЕГО МОДНОЙ ТУФЛИ ОСТАЛОСЬ ВЛАЖНОЕ ПРОЗРАЧНОЕ ПЯТНО. ЕДИНСТВЕННОЕ ВЛАЖНОЕ ПЯТНЫШКО НА СОТНИ КИЛОМЕТРОВ ВОКРУГ. НО ЧЕРЕЗ ДВЕ МИНУТЫ СОЛНЦЕ ВЫСУШИЛО И ЕГО.

***

Через семь малых циклов — Большой празд­ник: встреча горноходов Третьей экспедиции. Так далеко, как они, еще никто не ходил. Их стремительные прыгающие машины побывали от планеты на расстоянии двенадцати ее радиусов...

Мальчик слушал учителя и не слышал его. Он думал о празднике, об отце... Какие истории он расскажет ему! И когда они будут идти по улицам, все будут приветствовать отца.

Два больших цикла минуло с тех пор, как отец повел Третью экспедицию горноходов в рейс. Разве удивительно, что мальчик не слу­шал сейчас урок истории? Но ведь он и так прочел весь учебник наперед и знает, что жизнь родилась в хаосе: в горах, ущельях и завалах. Светило тысячи циклов грело и грело их, и они копили энергию, — эти камни... А потом энергия, замкнув пространство, превратилась в живое тело планеты, огромный, полупрозрач­ный шар. А уж потом планета родила жизнь.

Да ведь это знает любой мальчишка, если он прочел учебник до конца. Конечно, планете по­требовалось много времени, чтобы ее жители стали горноходами. Вначале они жили только в нижней темной ее части, лежащей в хаосе. Верхней — светлой, обдуваемой ветром и нагре­той светилом — они боялись. Они всего боялись вначале. Но шли циклы, и жители узнавали свою планету и себя. Они гибли во время ди­ких неспокойных циклов, уносивших планету в бесконечность, ранивших ее целым градом мчащихся в страшных вихрях камней и скал. После таких циклов приходилось все начинать сначала. Но жители были стойки и терпеливы. Они становились мужественными и умными. В конце концов их ученые сумели защитить планету от вихрей. С тех пор верхняя часть ее была местом, где, не боясь капризов хаоса, могло собираться все население на праздники, игры, отдых...

Как-то отец взял его с собой в порт, где у причалов, прямо у глыб и огромных острых камней с дикими ущельями между ними, висели ярко-красные машины с колченогими упора­ми, торчащими из сферических корпусов.