Наум Ципис - Четверо с «Голубой молнии»

Н. ЦИПИС, Г. КОРОТКЕВИЧ

"Одним из крупнейших был метеорит, упавший на землю в 1908 году в районе Подкаменной Тунгуски".

(Энциклопедический справочник)

Огромная кошка, распластавшись, лежала на ветвях высо­кой пихты. Она была непо­движна вот уже час, только кисточки ее чутких ушей изред­ка шевелились. Непонятные со­бытия происходили во владе­ниях, где уже много дней и ночей она была хозяйкой.

Ранним утром вчерашнего дня небо вдруг озарилось. На нем появилась странная яркая звезда, которая, словно сорвав­шись с высоты, покатилась пря­мо на рысь, увеличиваясь в размере с каждым мгновением, волоча за собой ослепительно белый хвост. Звезда исчезла за соседними сопками. Потом был гром. Но не обычный, какой бывает во время грозы, а гром-великан. Земля вздрогнула, словно раненная, и страшной силы теплый ветер бросил кош­ку на кусты, покатил ее, рыча­щую, перепуганную, по земле. Вскочив на ноги, зверь бро­сился в свое логово и, забив­шись, лежал целые сутки.

Утром голод выгнал рысь в тайгу. И тут она увидела непо­нятное: у старой пихты, верши­на которой самую малость не доставала до конца скалы, ле­жало громадное белое "яйцо". На всякий случай кошка взобралась на сук: здесь было безопаснее, да и нападать от­сюда лучше. Так она и лежала вот уже час. Вдруг в одном месте матовая поверхность "яйца" потемнела, в нем появи­лось отверстие. Из него вышли двое. "Люди", - подумала рысь. Но все это было очень непонятно. Люди появлялись в этих местах очень редко и всегда с собаками. Эти были без собак. Пока они возились у стенок "яйца", из отверстия появились еще двое. Они ушли в тайгу и через некоторое вре­мя показались на вершине ска­лы, одиноко возвышавшейся над океаном леса. Потом они вернулись, и все четверо исчез­ли в черном отверстии, которое быстро затянулось белым. И все опять было тихо.

Рысь уже хотела слезть с дерева и осторожно подобрать­ся к яйцу, как вдруг возле него выросли огромные черные фон­таны, и оно начало уходить в землю. Стоял рев, словно взбе­сились тысячи медведей. Куски земли били кошку по морде и бокам. Пихта, на которой она сидела, стала медленно валить­ся в сторону все увеличиваю­щейся воронки. Ошалев от страха, рысь взвилась в неве­роятном прыжке и перескочила на другое дерево. С него она соскользнула на землю и устре­милась на юг, подальше от родных мест, ставших такими страшными и непонятными.

***

- В ковбойках пестрой, клетчатой расцветки-и-и, - орал на всю тайгу Жорик.

- Бо-же мой! Все песни на один мотив, - застонал Трошечкин. - Третье лето таскаю его с собой и все еще остаюсь нормальным человеком. Поче­му я его беру с собой?

- О! - Жорик, улыбаясь во весь рот, обернулся. - Потому что я - бог бурения.

Тут уже все расхохотались. Не потому, что Жорик сказал неправду, - он действительно был мастером своего дела. Просто этот парень и правду говорил так, что нельзя было не смеяться.

Тайга в этих местах красива какой-то успокаивающей красотой. Настроение у геологов было отличное. Трошечкин бывал здесь и раньше и считался старожилом.

- Места, можно сказать, исторические: километрах в 20 к северу в 1908 году упал Тунгусский метеорит. Сколько тут народу перебывало! Потом интерес поутих. А теперь мы, геологи, добрались сюда.

- То ли будет, когда мы тут алмазы найдем, - пообещал Жорик.

- Боже мой! Алмазы! Да их тут и в помине нет! Пора бы уже разбираться, - Василий Петрович снова застонал.

- А вдруг найдем? - бурильщик не уступал: алмазы были его страстью с детства.

К вечеру маленькая экспедиция пришла в распадок между двумя сопками.

Геологи переночевали, а утром вертолет доставил им миниатюрную, но довольно мощную буровую. Через неделю, управившись, с тремя "точками", Жорик перебрался на четвертую, неподалеку от одинокой скалы.

- В ковбойке пестрой, клетчатой... - разносилось по тайге. К обеду Жорик появился в палатке, но есть не стал. Пыхтя, он вывернул все из своего рюкзака, достал что-то завернутое в вату и исчез. Трошечкин покосился было на бурильщика, но опять уткнулся в бумаги.

Вскоре Василий Петрович решил посмотреть, как идут дела у Жорика. Бурильщик сидел на земле. Лицо его выражало испуг и недоумение одновременно. Он поднял глаза на Трошечкина и почему-то шепотом сказал: